избежать тупых травм, но получить невидимую черепно-мозговую травму. Более половины из трех тысяч американских солдат, получивших ранения в Афганистане и Ираке, получили повреждения головного мозга различной степени. Поскольку их средний возраст на тот момент составлял всего двадцать три года, полученная травма будет влиять на память, настроение и способность мыслить в течение шестидесяти лет, а возможно, и больше. Многие из тех, кто мог бы умереть от подобных ранений в предыдущих войнах, сейчас лечатся, но остаются с неизгладимыми физическими, психологическими и когнитивными травмами. Если во Вьетнамской войне соотношение раненых и убитых составляло 2,6:1, то в Афганской и Иракской войнах, благодаря улучшению медицинского обслуживания, оно составило около 15:1. На фоне истощения, вызванного длительным пребыванием в зоне боевых действий, случайное столкновение с опасностями усиливает фактор страха. Это страдания, которые мы причиняем нашим солдатам.
Современное оружие заставляет солдат не высовываться и вести огонь практически вслепую, вынуждая противника также не высовываться и вести дикий огонь. В последних войнах подавляющее большинство вражеских жертв было нанесено летчиками сверху, а также ракетами и беспилотниками, выпущенными издалека. Поскольку Соединенные Штаты господствуют в небе, американцам не нужно бояться смерти сверху, в отличие от противника или соседних гражданских лиц.
В Ираке и Афганистане партизанская тактика и враг, скрывающийся среди мирного населения, создают морально неоднозначные ситуации, как это было во Вьетнаме. Чарльз Шихан-Майлз вспоминает, как во время первой войны в Персидском заливе он столкнулся с двумя загоревшимися иракскими грузовиками. Когда один из пассажиров выбежал из загоревшегося грузовика, Майлз выстрелил из пулемета и мгновенно убил его. Его немедленной реакцией было "чувство ликования, радости", но через долю секунды он ощутил "огромное чувство вины и раскаяния". Образ горящего человека, бегущего и умирающего, остался с ним "на годы, годы и годы". Его подразделение вернулось домой, и он был награжден медалью, но чувствовал себя "наверное, самым плохим человеком на свете". Он сказал капеллану, что больше не сможет убивать. "Я не то чтобы не мог, я знал, что смогу. Потому что это было... это было так просто - нажимать на курок и убивать людей. Да, я боялся того, что может произойти. Я боялся того, что это сделает со мной. Каким человеком я стану". Позже он добавил:
За всю свою жизнь я лишь однажды всерьез задумался о самоубийстве. Это было всего через несколько ночей после того, как я впервые убил кого-то... . . Но и тогда я не вернулся домой в США целым и невредимым. Я был одержим чувством вины. Мне снилась ночь, когда грузовики прорвались через наши позиции и мы убили всех, кто в них находился. Я закрыл глаза и увидел это: 24-я пехотная дивизия в Ираке, самая большая механизированная огневая группа в истории. Я был... зол на себя за тот момент безудержной жажды крови, когда я впервые убил.
Тимоти Кудо, капитан морской пехоты, служивший в Ираке и Афганистане, написал: "Война делает нас убийцами. Если мы честно говорим об истинной стоимости войны, мы должны напрямую противостоять этому ужасу. . . . Я уже не тот "хороший" человек, каким считал себя когда-то. Ничто не может изменить этого; невозможно забыть то, что произошло, и единственные люди, которые могут простить меня, мертвы".
Самый известный случай зверств союзников в Афганистане был связан с австралийскими войсками. К чести австралийских военных, они были разоблачены. В докладе Бреретона была обнаружена "достоверная информация, подтверждающая 23 случая предполагаемого незаконного убийства 39 человек 25 военнослужащими австралийского спецназа". Жертвами были гражданские лица и заключенные, а убийства происходили на фоне "культуры воина", где "жажда крови" и "убийства на соревнованиях" были нормой. Начальство часто требовало от младших солдат убивать заключенных, чтобы получить свое первое убийство, - эта практика известна как "окровавление". Затем они подбрасывали оружие убитым, чтобы "доказать", что те были участниками боевых действий. Но в 2022 году была разоблачена аналогичная практика, применявшаяся в Афганистане британскими спецподразделениями SAS. Убийства пленных были широко распространены, и их частота вызывала тревогу у некоторых высших офицеров. Оружие подбрасывалось безоружным жертвам, а отряды соревновались друг с другом в количестве убитых. Спецназ применяет специальные методы.
Подобные серийные злодеяния - редкость, а вот единичные инциденты - обычное дело. Зверства совершали все стороны в Афганистане - афганское правительство, США и союзные силы, талибы и ИГИЛ-К (филиал ИГИЛ). Вероятно, силы США и НАТО убили меньше мирных жителей, чем обе афганские стороны - если не считать взрывов. В Ираке самым страшным из известных злодеяний союзников стало массовое убийство американскими морскими пехотинцами в Хадите двадцати четырех мирных жителей - мужчин, женщин, стариков и детей. Сначала военные утверждали, что причиной гибели мирных жителей стала заложенная террористами придорожная бомба, от которой также погиб один морской пехотинец. Однако доказательства показали, что мирные жители стали невинными жертвами беспорядочного огня морских пехотинцев, которые вышли из-под контроля и решили отомстить за смерть товарища. Они испытывали сильный стресс, находясь в третьей за два с половиной года командировке в Ираке. Во время предыдущей командировки они участвовали в битве за Фаллуджу, в которой погибли тридцать человек из их батальона. Стресс и месть сделали их злодеяние в Хадите более объяснимым, но не оправданным.
В 2003 году более 60% из большой выборки солдат и морских пехотинцев, воевавших в Афганистане или Ираке, заявили, что они убили вражеского комбатанта, и 20% - что они убили небоевого человека, причем морские пехотинцы сообщали об этом в два раза чаще. Однако большинство гражданских лиц, вероятно, были убиты не в результате преднамеренного прицеливания, а в результате практики распыления огня в общем направлении, где должен был находиться противник. Боевой опыт на двух театрах военных действий различается. Только 31% военнослужащих, проходивших службу в Афганистане, сообщили, что участвовали в перестрелке, в то время как среди солдат и морских пехотинцев, проходивших службу в Ираке, этот показатель составляет 71-86%. Соответственно, вероятность возникновения ПТСР у тех, кто служил в Ираке, была значительно выше. На обоих театрах ПТСР положительно коррелирует с количеством перестрелок, в которых участвовал солдат.
Бретт Литц и его коллеги добавили к ПТСР понятие "моральная травма", определяемое как "длительное психологическое, биологическое, духовное, поведенческое и социальное воздействие совершения, неспособности предотвратить или быть свидетелем действий, нарушающих глубоко укоренившиеся моральные убеждения и ожидания". По их мнению, в основе моральной травмы и ПТСР лежат разные эмоции. Основной эмоцией при ПТСР является страх, а при моральной травме - стыд и вина; они вызывают разные химические реакции в мозге. Моральная травма
