Этот план не был реализован, но впоследствии был возрожден. К середине десятилетия Джуниус предупреждал президента Baltimore and Ohio Railroad, что тарифные войны между железными дорогами подрывают доверие инвесторов. В следующем году, когда Erie обанкротилась, разгневанные держатели облигаций связали дорогу "голосующим трастом", который должен был управлять ее работой. Это был переломный момент - месть кредиторов должникам, банкиров железнодорожникам. Позже, в руках Пирпонта, простой механизм "голосующего траста" превратил Моргана в самого могущественного человека Америки, поставив под его личный контроль большую часть железнодорожной системы страны. С помощью таких трастов он превратит финансистов из слуг в хозяев своих клиентов.
История Пьерпонта Моргана - это история молодого моралиста, превратившегося в деспота, который безоговорочно верил в правильность своих взглядов. Волевой и своевольный, он непоколебимо верил в собственные порывы, что впоследствии позволило ему предстать в роли силы природы, дитя Zeitgeist, принимающего скоропалительные решения, которые зачастую оказывались до жути правильными. Он отличался от большинства баронов-разбойников позолоченного века тем, что их хищничество было обусловлено чистой жадностью или жаждой власти, в то время как в его поведении присутствовала какая-то странная примесь идеализма. Когда он столкнулся с экономикой, которая оскорбляла его чувство деловой корректности, сам его консерватизм придал ему революционный пыл. Он самонадеянно полагал, что знает, как должна быть устроена экономика и как должны вести себя люди. Не случайно он активно участвовал в работе Христианской ассоциации молодых людей, которая пропагандировала азартные игры среди рабочего класса. Он также спонсировал собрания пробуждения в Мэдисон Сквер Гарден и поддерживал "полицейского морали" Энтони Комстока, выступавшего за прикрытие обнаженных статуй.
Пирпонт приобрел репутацию человека, склонного к язвительности и колким замечаниям, и эта склонность росла вместе с его известностью. Даже в письмах к отцу, написанных еще в 1870-х годах, он казался приверженцем собственного способа ведения дел и писал не как подневольный сын, а как уверенный в себе деловой партнер. В 1881 г. в отчете компании "Р. Г. Дан и компания" говорилось о "своеобразной грубости манер" Пирпонта, которая "сделала его и его дом непопулярными среди многих". Он сидел за стеклянной перегородкой в комнате для партнеров из красного дерева на Уолл-стрит, 23, жевал большую сигару и рычал "да" или "нет", когда ему предлагали обменять валюту. Он не торговался и выставлял свои предложения по обмену валюты по принципу "бери или не хочу". Он умел дать людям остыть и знал все негласные приемы авторитета. Обладая четким чувством добра и зла, он быстро привык к лидерству.
Неудивительно, что у него были проблемы с делегированием полномочий и низкое уважение к интеллекту других людей. Он мучительно искал новых партнеров, но люди никогда не соответствовали его завышенным стандартам. Чтобы найти подходящих кандидатов в 1875 г., он перелистывал бизнес-справочники Нью-Йорка, Филадельфии и Бостона - и все безрезультатно. "Чем дольше я живу, тем очевиднее становится отсутствие мозгов, особенно здравомыслящих и уравновешенных", - говорил он Юниусу. В очередной раз Пирпонт заигрался с мыслью о том, чтобы уйти из банковского дела и сбросить с себя гнетущий груз бизнеса. В 1876 г., когда Джозеф Дрексель покинул фирму, Пьерпонт хотел последовать за ним, но сдержался, ожидая известий о планах Джуниуса. Он был прикован к своему банку чувством миссии, которое никогда не покидало его. Пожалуй, никогда еще в истории финансов никто не добивался такой власти так неохотно. Дж. Пирпонт Морган был скорее измотан успехом, чем взбодрен им. Он не любил ответственности и так и не научился с ней справляться.
Пирпонт был прирожденным лидером на Уолл-стрит. Что бы ни думала о Морганах общественность, бизнесмены уважали их за честные сделки. Август Белмонт-старший считал Пьерпонта "грубым, но справедливым". Эндрю Карнеги, собравший деньги на строительство своего первого прокатного стана через посредничество в продаже облигаций Джуниусу, рассказывал, как во время паники 1873 года Морганы продали его долю в железной дороге за 10 000 долларов. У него уже было $50 000 на депозите у Пирпонта, и когда он явился за своими $60 000, Пирпонт вручил ему вместо них $70 000. Пьерпонт заявил, что его счет был недооценен, и настоял на том, чтобы он принял дополнительные $10 000. Карнеги не хотел брать деньги. "Не могли бы вы принять эти десять тысяч с моими наилучшими пожеланиями?" - спросил Карнеги. спросил его Карнеги. "Нет, спасибо", - ответил Пирпонт. "Я не могу этого сделать". Карнеги решил, что в будущем он никогда не будет вредить Морганам. Интересно, что Карнеги почитал Юниуса как образец добросовестного, старомодного банкира, но между ним и Пьерпонтом всегда существовали трения. На одной из встреч с Карнеги, состоявшейся в 1876 г. на сайте , Пьерпонт резко отчитал его: "Вы использовали очень оскорбительные по своему характеру выражения" - и перешел к опровержению заявлений Карнеги о роли его фирмы в судебном процессе.
В 1870-х годах положение компании Drexel, Morgan неуклонно росло. В 1877 году из-за разногласий в Конгрессе были задержаны выплаты, причитающиеся армии генерала Майлза, который в то время воевал с индейцами племени нез-персе на Западе. Дрексел, Морган вызвался обналичить ваучеры на выплату жалованья армии за 1 процент комиссионных, что сделало Пирпонта очень популярным среди солдат. К 1879 г. набирающие силу Морганы вместе с Августом Бельмонтом и Ротшильдами выпустили на рынок последний заем на возврат средств, полученных в ходе Гражданской войны. В том году Соединенные Штаты возобновили выплату спекулятивных сумм, т.е. государственные облигации оплачивались серебром или золотом, и эмиссия имела большой успех.
Пьерпонт не был в восторге от нового паритета с Ротшильдами, он был оскорблен предполагаемым высокомерием своих партнеров. Более покладистый Джуниус настаивал на том, чтобы Ротшильды участвовали в любом синдикате, но огромное эго Пьерпонта не терпело снисходительности. Как он писал своему шурину Уолтеру Бернсу, который теперь был партнером Джуниуса в Лондоне: "Мне нет нужды говорить вам, что иметь что-либо общее с Ротшильдами и Бельмонтом в этом деле нам крайне неприятно, и я бы отдал почти все, чтобы они ушли. Все отношение Ротшильдов ко всем членам партии, начиная с отца и ниже, таково, что, на мой взгляд, никто не должен терпеть". На самом деле Ротшильды сильно просчитались в оценке значения Америки для будущего мировых финансов, и это оказалось непоправимой ошибкой. Их представитель, Август Бельмонт, сокрушался по поводу того, что они "совершенно не понимают важности американского бизнеса". Теперь звезда Моргана была на подъеме, и через поколение она затмит звезды Ротшильдов и Барингов.
Финансовый писатель Джон Муди сказал, что до 1879 года Пирпонт Морган
