аннексии после обращения. Признается, что так было в Ньясаленде, где катехизацию проводили пресвитериане; но главным образом потому, что занимавший в то время пост премьер-министра Великобритании лорд Солсбери, зная, что единственный путь в Ньясаленд лежит через португальский Мозамбик, не хотел, чтобы голоса шотландских пресвитериан были потеряны из-за того, что португальские католики претендовали на эту территорию, если Великобритания не сделает этого. В других местах миссионеры одной страны проповедовали и молились под чужими флагами - французские белые отцы под "Юнион Джеком" в Уганде, британские баптисты под триколором Франции или черно-бело-красным флагом Германии.
При анализе причин "Схватки" - среди которых надежды на экономическую выгоду, дипломатические императивы в Европе и общее созревание имперских возможностей благодаря исследованиям и миссионерской деятельности - две, до сих пор не упомянутые, имеют равное, если не большее значение. Одна из них - то, что Сандерсон называет "распадом неформальной империи". Другая - соучастие и вовлечение самих африканцев в процесс колонизации, продукт собственной внутренней политики Африки, процесс, который Ричард Рид называет "коопцией Европы" в собственные модели и динамику изменений Африки. Как показывает Рид, африканцы не были полностью пассивными жертвами европейской экспроприации на всем континенте, но иногда использовали европейскую деятельность или вступали с ней в союз для собственных целей и потребностей.
Однако именно первый из этих факторов, "распад неформальной империи", в дополнение к факторам прибыли, национального престижа и текущей дипломатической практики, имеет значение для размышлений о том, что может произойти в космосе.
Накануне "Схватки" Британия была главной державой в Африке. Действительно, "парамаунтство" было концепцией, разработанной британскими политиками, чтобы придать идее неформальной империи более - как это ни парадоксально - формальный оттенок, чтобы другие правительства знали, куда не стоит вторгаться. Во многих регионах, где Британия осуществляла исключительное влияние, не получив формального владения, она все чаще была готова заявить, как "первостепенная держава", квази-юридическое право возражать против любых посягательств других держав". До конца 1870-х годов это утверждение никем не оспаривалось, хотя часть французского правительства, Колониальный кабинет, стремилась это сделать, но ее сдерживал французский МИД - всегда известный по названию своего местонахождения, Quai d'Orsay - из-за неустойчивого дипломатического положения Франции после франко-прусской войны и ее продолжения - напряженности в отношении Эльзаса-Лотарингии. Но к концу 1870-х годов дипломатическое положение Франции улучшилось, а в Германии Бисмарк стремился обеспечить интересы нового рейха, поощряя соперничество между Великобританией и Францией - отсюда и уже упомянутое временное франко-германское сближение, позволившее последней совершить свой собственный захват Африки.
Именно это изменение дипломатической погоды вынудило Британию приложить руку к вопросу о неформальной империи и ее доктрине "первостепенности". Этих де-факто, но не де-юре, подкреплений ее претензий больше не было достаточно, если только она не была готова вступить в настоящую войну, чтобы обеспечить их выполнение. Вместо этого она была вынуждена формализовать свои претензии в ответ на официальные претензии других скремблеров, основанные на обоснованиях, ни в коем случае не более слабых, чем британские. Таким образом, с точки зрения Франции, "теперь уже не было необходимости сознательно жертвовать всеми колониальными возможностями в Африке ради европейской безопасности или так строго сдерживать колониальных активистов; и в ноябре 1880 года набережная д'Орсэ издала соответствующую директиву".
Принимая во внимание все эти факторы, нетрудно обнаружить параллели Scramble с экспансией человеческой деятельности в космос в XXI веке. На момент написания статьи главной державой являются США, а их агрессивным соперником - Китай. В земной дипломатии нет ничего нового в методах отвлечения и разделения; Китай делает это, реализуя свои ирредентистские амбиции в отношении Южно-Китайского моря и Тайваня, поддерживает свою сухопутную империю в Тибете и Синьцзяне, дружит с международными государствами-изгоями, такими как Россия и Мьянма, и использует свои финансовые и технологические преимущества для создания неформальной империи в Африке - все это проверенные временем способы. Со своей стороны, США управляют своей неформальной империей почти так же, как это делала Британия в XIX веке, - с помощью почти точного эквивалента канонерской лодки: если взглянуть на карту американских военных баз и альянсов в Европе и Тихом океане, то можно увидеть плотное стальное кольцо вокруг предполагаемых врагов или, по крайней мере, соперников - России в одном случае и Китая в другом.
Не вдаваясь в научную фантастику, можно описать любое количество аналогичных лунных сценариев, которые могут привести к обострению напряженности на Земле. Предположим, что в результате научной деятельности X были обнаружены ресурсы, а Y приступил к их добыче, исключив X из участия в ней. Предположим, что X и Y попытались одновременно начать работу в одном и том же месте на Луне, прибыв туда и обустроившись в одно и то же время. Предположим, что коммерческий оператор из Х вмешивался в деятельность государства или коммерческого оператора из Y, доходя до того, что повреждал или уничтожал оборудование Y, когда его база была временно безлюдной (вспомните чилийский и аргентинский маяки острова Снайп). Предположим, что государство X или коммерческие операторы, базирующиеся в X, начали ценовую войну, чтобы снизить цены Y или операторов Y; и предположим, что ресурсы X больше, чем у Y, так что его более мощная экономическая мощь наносит ущерб целям и интересам Y. Предположим, что X контролирует большую часть рынка потребления какого-либо ресурса, добываемого на Луне, - скажем, водорода для ракетного топлива, - причем присутствие X в космической деятельности значительно превосходит присутствие любого конкурента, что ставит X под фактический контроль всю деятельность Y в космосе. Предположим, что существует версия космического пиратства, к которому коммерческих операторов подталкивают условия terra nullius в космосе и огромные трудности с контролем и обеспечением соблюдения земных соглашений; для такой возможности поучительным предшественником является деятельность английских каперов XVI века, совершавших набеги на галеоны испанского Майна, неофициально поощряемые их правительством дома в Лондоне - плодотворный casus belli.
Несомненно, писатели соответствующего жанра придумают еще больше сценариев. Но и этих достаточно, чтобы понять, почему любая страна Х, которая сама или через своих коммерческих операторов занимается высокозатратной и высокодоходной эксплуатацией лунных и марсианских ресурсов, будет принимать все необходимые меры для обеспечения безопасности этих операций и персонала, занятого в них. И еще: национальная выгода, национальный престиж, а также жокейская паутина дипломатических связей на Земле, которые укрепляют или защищают и то, и другое, будут повторять то, что произошло в "Схватке за Африку", так же уверенно, как ночь сменяет день. Ибо международный порядок - повторимся, потому что это очень важно, - это анархия собственных интересов, лишь ненадолго сдерживаемых целесообразностью, причем последняя изменчива, как
