башне церкви был установлен флюгер с инициалами FWR и железным силуэтом прусского орла, устремленного к позолоченному солнцу. Трубы, флаги и пушки, а не ангелы или библейские фигуры, украшали камень алтаря. Гробницы "короля-солдата" Фридриха Вильгельма I и его прославленного сына Фридриха Великого лежат рядом в крипте.87 Йозеф Геббельс, глава нацистской пропаганды, сразу увидел символический потенциал этого исторического места и взял подготовку под личный контроль, тщательно спланировав мероприятие как пропагандистское зрелище. В конце концов, как он отметил в дневнике 16 марта 1933 года, это был момент, когда "новое государство", открытое назначением Гитлера на пост канцлера, "впервые представит себя символически".88
День Потсдама", как его стали называть, был концентрированным актом политической коммуникации. Он предлагал образ синтеза, даже мистического союза, между старой Пруссией и новой Германией.89 Для участия в торжествах в город были доставлены ветераны Войн за объединение. Флаги самых почтенных прусских полков, включая знаменитый IX пехотный, чьи новобранцы по традиции принимали присягу под сводами Гарнизонной церкви, были выставлены на всеобщее обозрение. Улицы города были украшены немецкими имперскими, прусскими и свастическими флагами. Красного, черного и золотого триколора Веймарской республики нигде не было видно. Даже дата была знаменательной. Геббельс выбрал 21 марта не только потому, что это был официальный первый день весны, но и потому, что это была годовщина открытия первого немецкого рейхстага после провозглашения германского рейха в январе 1871 года. В центре событий был президент Рейха Гинденбург. Одетый в парадную форму, сверкающую медалями всех форм и размеров, с фельдмаршальским жезлом в правой руке, Гинденбург величественным шагом прошел по улицам старого города мимо шеренг бойцов рейхсвера и военизированных формирований в коричневых рубашках с поднятыми в приветствии руками. Заняв свое видное место перед алтарем, он повернулся, чтобы торжественным взмахом маршальского жезла признать пустующий трон бывшего короля и императора Вильгельма II, находящегося сейчас в голландском изгнании. Это упражнение в шутовстве было придумано отчасти в интересах двух присутствовавших принцев Гогенцоллернов, один из которых был одет в традиционную форму гусар "Головы смерти", а другой - в коричневый мундир человека из СА.
56. День Потсдама, 21 марта 1933 года. Гитлер и Гинденбург пожимают друг другу руки перед Гарнизонной церковью в Потсдаме.
В своей речи, обращенной к собравшимся гостям, Гинденбург выразил надежду, что "древний дух этого знаменитого места" воодушевит новое поколение немцев. Пруссия заслужила величие благодаря "неизменному мужеству и любви к родине"; может ли то же самое относиться и к новой Германии. В своем ответном слове с трибуны Гитлер, одетый не в партийную форму, а в темный костюм для отдыха, выразил глубокое почтение Гинденбургу и поблагодарил "Провидение", поставившее этого неукротимого военачальника во главе движения за обновление Германии. В заключение он сказал слова, которые подытожили пропагандистскую функцию церемонии: "Когда мы стоим в этом священном для каждого немца месте, пусть Провидение дарует нам то мужество и ту стойкость, которые мы чувствуем, борясь за свободу и величие нашего народа у подножия гробницы величайшего из королей".90 Обменявшись рукопожатиями, они возложили венки к гробницам прусских королей, в то время как батарея орудий рейхсвера у церкви дала салют, а хор внутри исполнил "Лейтенский хорал". Затем последовал военный смотр по улицам города. Геббельс вспоминал этот момент в восторженной записи в дневнике:
Президент Рейха стоит на возвышении с фельдмаршальским жезлом в руке и приветствует представителей армии, СА, СС и Штальхельма, проходящих мимо него. Он стоит и машет рукой. Над всей сценой сияет вечное солнце, и рука Бога незримо дарует свое благословение серому городу величия и долга Пруссии.91
Празднование "пруссачества" было последовательным направлением национал-социалистической идеологии и пропаганды. Правый идеолог и изобретатель идеи "Третьего рейха" Артур Мёллер ван дер Брук в 1923 году пророчествовал, что новая Германия будет синтезом "мужественного" духа Пруссии с "женственной" душой немецкой нации.92 В "Майн кампф", опубликованной два года спустя, Адольф Гитлер нашел теплые слова для старого прусского государства. Оно было "зародышевой клеткой Германской империи", обязанной самим своим существованием "блистательному героизму" и "смертельной храбрости своих солдат"; его история "с удивительной остротой продемонстрировала, что не материальные качества, а только идеальные добродетели делают возможным формирование государства".93"Наши уши до сих пор звенят, - писал в 1930 году нацистский идеолог из Прибалтики Альфред Розенберг, - от труб Фербеллина и голоса Великого курфюрста, чей поступок положил начало воскресению, спасению и возрождению Германии". Что бы ни критиковали в Пруссии, добавлял он, "решающее спасение германской сущности навсегда останется ее знаменитым подвигом; без не было бы ни немецкой культуры, ни следов немецкого народа".94
Никто не трубил о прусской теме более последовательно, чем Йозеф Геббельс, который впервые осознал ее пропагандистский потенциал во время визита в Сан-Суси в сентябре 1926 года. С тех пор Пруссия оставалась одной из основных тем геббельсовской пропагандистской машины. "Национал-социализм, - утверждал он в предвыборной речи в апреле 1932 года, - может по праву претендовать на Пруссиандом. По всей Германии, где бы мы, национал-социалисты, ни стояли, мы - пруссаки. Идея, которую мы несем, - прусская. Символы, за которые мы боремся, наполнены духом Пруссии, а цели, которых мы надеемся достичь, - это обновленная форма идеалов, за которые когда-то боролись Фридрих Вильгельм I, Великий Фридрих и Бисмарк".95
Преемственность между прусским прошлым и национал-социалистическим настоящим утверждалась на многих уровнях в культурной политике режима после 1933 года. Знаменитый политический плакат изображал Гитлера как последнего в череде немецких государственных деятелей, начиная с Фридриха Великого, Бисмарка и заканчивая Гинденбургом. Вскоре после "Дня Потсдама" Гитлер и Геббельс укрепили общественное сознание в этих темах "Днями Танненберга", пропагандистским зрелищем, в центре которого было открытие огромного национального монумента 27 августа 1933 года. Состоящий из круга огромных башен, соединенных массивными стенами, монумент Танненберг напоминал о поражении немецкого ордена от московитской армии в 1410 году и о победе 1914 года, в результате которой немцы взяли "реванш" у своих бывших русских врагов. Она также служила для проецирования (совершенно неисторической) идеи о том, что Восточная Пруссия всегда была бастионом "германцев" против славянского востока. 87-летний Гинденбург, как "победитель Танненберга", был снова отправлен в путь, чтобы отдать литургические почести теперь уже необратимо нацифицированной Германии. Когда он умер почти год спустя, его тело - вместе с телом его жены - было захоронено в одной из башен монумента. В соответствии с пожеланием покойного, чтобы он был похоронен "под одной плитой из восточно-прусского камня", над входом в его гробницу была установлена огромная перемычка из цельного гранита - "Камень Гинденбурга". Этот камень был найден недалеко от Коженена на равнине северной
