будет означать на практике, так и не было согласовано между союзниками или конкретно определено какой-либо из зональных администраций, но идея оказалась влиятельной. Пруссия была оттеснена на второй план в преподавании немецкой истории на сайте . В частности, во французской зоне традиционные учебники с телеологическим националистическим повествованием, кульминацией которого стало образование Бисмарковской империи в 1871 году, уступили место повествованиям, сосредоточенным на донациональной истории Германии и ее многообразных связях с остальной Европой (особенно с Францией). Хроника сражений и дипломатии, которая была основным элементом старой пруссоцентричной истории, уступила место изучению регионов и культур. Там, где упоминания о Пруссии были неизбежны, им придавался явно негативный оттенок. В новых учебниках французской зоны Пруссия фигурировала как прожорливая, реакционная держава, которая помешала благотворному влиянию Французской революции и уничтожила корни просвещения и демократии в Германии. Бисмарк, в частности, вышел из этого процесса переориентации с разрушенной репутацией.152 Фридрих Великий тоже отступил от своего привилегированного положения в общественной памяти, несмотря на все усилия консервативного историка Герхарда Риттера реабилитировать его как просвещенного правителя.153 Политика союзников была успешной именно потому, что она гармонировала с укоренившимися в Германии (особенно в католических рейнских и южногерманских) традициями антипатии к Пруссии.
Кроме того, эти усилия были подкреплены глобальными геополитическими императивами, которые определяли политику Германии после создания двух отдельных государств в 1949 году. Федеративная и Германская Демократическая Республики теперь находились по обе стороны "железного занавеса", разделявшего капиталистический и коммунистический миры. В то время как Конрад Аденауэр, первый канцлер Федеративной Республики, проводил политику безусловной приверженности Западу, коммунистический восточный сосед стал политической зависимостью от Москвы, "гомункулусом из советской пробирки". Под давлением этого разделения, которое стало казаться постоянной чертой послевоенного мира, прусское прошлое отступило на горизонты общественной памяти. Тем временем Берлин, расположенный на острове в глубине восточной республики, обрел новую харизматичную идентичность. В 1949 году, когда Советский Союз перекрыл поставки в оккупированные западные районы города, союзники прорвали блокаду, осуществив масштабный воздушный мост. По всему западному миру прокатился всплеск солидарности с осажденным форпостом. Это был первый важный шаг на пути к реабилитации западной Германии как члена международного сообщества. Значимость города еще более возросла после возведения Берлинской стены в августе 1961 года - впечатляющего памятника полярности холодной войны. В 1960-х и 1970-х годах Западный Берлин превратился в витрину западной свободы и потребительства, оживленный анклав с неоновыми go-go барами, высокой культурой и политическим брожением. Он больше не принадлежал ни Пруссии, ни даже Германии, а западному миру - это состояние запомнилось заявлением президента Джона Ф. Кеннеди во время посещения города 26 июня 1963 года о том, что он тоже "берлинец".
НАЗАД В БРАНДЕНБУРГ
В блестящем эссе 1894 года знаменитый прусский романист Теодор Фонтане, тогда уже пожилой человек, вспоминал о том, как он написал свое первое литературное произведение. Воспоминания перенесли его на шесть десятилетий назад, в 1833 год, когда он четырнадцатилетним школьником поселился у дяди в Берлине. Был теплый воскресный день в августе. Фонтане решил отложить домашнее задание - сочинение на немецком языке "на самостоятельно выбранную тему" - и навестить друзей семьи в деревне Лёвенбрух, расположенной в пяти километрах к югу от Берлина. К трем часам дня он добрался до ворот Галле на городской границе. Оттуда дорога вела на юг через широкое плато Тельтов, через Кройцберг и Темпельхоф к Гроссберену. Доехав до окраины Гроссбеерена, Фонтане присел у подножия тополя отдохнуть. Был уже почти вечер, и над недавно вспаханными полями висели клочья тумана. Дальше по дороге он разглядел возвышенность кладбища Гроссбирена и башню деревенской церкви, светящуюся в лучах заходящего солнца.
Наблюдая за этой мирной сценой, Фонтейн погрузился в размышления о событиях, произошедших на этом самом месте почти ровно двадцать лет назад, в разгар войны с Наполеоном. Именно здесь генерал Бюлов со своими пруссаками, большинство из которых были выходцами из ландвера, атаковал французские и саксонские войска под командованием генерала Удино, лишив их доступа к Берлину и переломив ход летней кампании 1813 года. Фонтане имел лишь отрывочные школьные знания о сражении, но и того, что он помнил, было достаточно, чтобы украсить раскинувшийся перед ним пейзаж яркими картинами из прошлого. Командир призывал его отступить за столицу и переждать наступление французов, но Бюлов отказался, заявив, что "предпочел бы видеть, как белеют кости его ополченцев перед Берлином, а не за ним". Справа от места, где сидел Фонтане, возвышался невысокий холм, на котором стояла ветряная мельница; именно здесь принц Гессен-Гомбургский, "как и его предок до него при Фербеллине", повел несколько батальонов гавеландских ополченцев против французских позиций. Еще более яркой, чем все это, была история, которую его мать часто пересказывала ему с самого раннего детства, "маленькое событие", перешедшее в семейные предания. Эмилия Лабри (впоследствии Фонтан) была дочерью франкоязычных гугенотов из берлинской колонии. 24 августа 1813 года, в возрасте пятнадцати лет, она была среди женщин и девушек, вышедших из города, чтобы ухаживать за ранеными, которые еще лежали на поле на следующий день после битвы. Первым, на кого она наткнулась, был смертельно раненый француз, в теле которого "почти не осталось дыхания". Услышав обращение к себе на родном языке, он "словно преобразился" и схватил в одну руку ее фужер с вином, а в другую - ее запястье. Но не успел он поднести вино к губам, как умер. Лежа в ту ночь под одеялами в Лёвенбрухе, Фонтане понял, что нашел свою тему. Темой его школьного сочинения станет битва при Гроссберене.154
Был ли этот отрывок о Пруссии или о Бранденбурге? Фонтане ссылается на узнаваемое прусское историческое повествование (хотя и во фрагментах), но непосредственность воспоминаний обусловлена интимностью местной обстановки: вспаханные поля, тополь, невысокий холм, церковная башня, сияющая в лучах заходящего солнца. Именно бранденбургский пейзаж открыл порталы памяти в прусское прошлое. Интенсивное осознание места было одной из характерных черт творчества Фонтане как писателя. Действительно, прогулка в Гроссберен в 1833 году стала прототипом, по его скромному утверждению, провинциального экскурсионного повествования, которое он впоследствии оформил как литературный жанр. Сегодня Фонтане наиболее известен своими романами - остросюжетными драмами об обществе XIX века, но самым известным и любимым его произведением при жизни был четырехтомник, посвященный родной провинции и известный как "Прогулки по марке Бранденбург".
Прогулки" - это работа, не похожая ни на одну другую. Фонтане делал записи во время длительных экскурсий по Марке и перемежал их с материалами, почерпнутыми из надписей и местных архивов. Путешествия начались летом 1859 года, с двух поездок в районы Руппин и Шпреевальд, и продолжались в
