которые платили проценты итальянским банкирам, теперь кормили своих собственных финансистов. Десятины, аннаты, пенсы Петра, платежи за индульгенции и монеты паломников были теперь главным экономическим вкладом трансальпийской Европы в Италию; и вскоре треть Европы перенаправит этот поток. В это поколение, когда накопленное богатство Италии возносило ее города к их высшему блеску и искусству, Италия была экономически обречена.
Она была обречена и в политическом плане. Пока она оставалась разделенной на враждующие экономики и государства, развитие национальной экономики было убедительным и финансировало, в других европейских обществах, переход от феодальных княжеств к монархическому государству. Франция объединилась при Людовике XI, превратив баронов в придворных, а мещан в патриотов; Испания объединилась, женив Фердинанда Арагонского на Изабелле Кастильской, завоевав Гранаду и скрепив религиозное единство кровью; Англия объединилась при Генрихе VII; а Германия, хотя и была почти такой же раздробленной, как Италия, признавала одного короля и императора и время от времени давала ему деньги и солдат для войны с тем или иным итальянским государством. Англия, Франция, Испания и Германия создали национальные армии из своего народа, а их аристократия обеспечивала кавалерию и руководство; итальянские города располагали небольшими отрядами наемников, которых вдохновлял только грабеж, возглавляли купленные кондотьеры и которые не желали терпеть смертельные раны. Потребовалось всего одно сражение, чтобы показать Европе беззащитность Италии.
Половина европейских дворов теперь кипела дипломатическими интригами по поводу того, кто должен захватить сливу. Первой на это право претендовала Франция, и на то было много оснований. Джангалеаццо Висконти отдал свою дочь Валентину замуж (1387) за Людовика, первого герцога Орлеанского, и в качестве платы за эту утешительную связь с королевской семьей признал ее право и право ее потомков по мужской линии наследовать Миланское герцогство в случае, если его прямая мужская линия прервется; что и произошло, когда Филиппо Мария Висконти умер (1447). Его зять, Франческо Сфорца, занял Милан по праву своей жены Бьянки, дочери Филиппо Марии; но Карл, герцог Орлеанский, претендовал на Милан как сын Валентины, осудил Сфорцу как узурпатора и объявил о своем намерении, когда представится возможность, присвоить себе итальянское княжество.
Более того, говорили французы, Карл, герцог Анжуйский, получил Неаполитанское королевство от папы Урбана IV (1266) в награду за защиту папства от королей Гогенштауфенов; Жанна II завещала королевство Рене Анжуйскому (1435); Альфонсо I Арагонский претендовал на него, временно усыновив его как своего сына, и силой утвердил Арагонский дом на неаполитанском троне. Рене пытался вернуть королевство, но безуспешно; его законное право на него перешло после его смерти к Людовику XI, королю Франции; а в 1482 году Сикст IV, враждуя с Неаполем, пригласил Людовика прийти и завоевать Неаполь, "который, - сказал папа, - принадлежит ему". Примерно в это время Венеция, на которую давила в войне лига итальянских государств, в отчаянии обратилась к Людовику с просьбой напасть либо на Неаполь, либо на Милан, а лучше на оба. Людовик был занят объединением Франции; но его сын Карл VIII унаследовал притязания на Неаполь, прислушался к анжуйско-неаполитанским изгнанникам при своем дворе, заметил, что корона Неаполя соединяется с короной Сицилии, которая несет с собой корону Иерусалима; он задумал, или ему продали, грандиозную идею захватить Неаполь и Сицилию, получить себя королем Иерусалима, а затем возглавить крестовый поход против турок. В 1489 году Иннокентий VIII, поссорившись с Неаполем, предложил Карлу королевство, если тот придет и возьмет его. Александр VI (1494) запретил Карлу под страхом отлучения от церкви переходить Альпы; но враг Александра, кардинал Джулиано делла Ровере, который позже, как Юлий II, будет воевать, чтобы изгнать французов из Италии, приехал к Карлу в Лион и призвал его вторгнуться в Италию и свергнуть Александра. Савонарола добавил еще одно приглашение, надеясь, что Карл свергнет Пьеро Медичи во Флоренции и Александра в Риме; и многие флорентийцы приняли предложение монаха. Наконец, Лодовико Миланский, опасаясь нападения со стороны Неаполя, предложил Карлу беспрепятственный проход через миланскую территорию в случае, если Карл предпримет кампанию против Неаполя.
Воодушевленный получением половины Италии, Карл приготовился к вторжению. Для защиты своих флангов он уступил Артуа и Франш-Конте Максимилиану Австрийскому, Руссильон и Сердань - Фердинанду Испанскому, а также выплатил большую сумму Генриху VII за отказ от английских претензий на Бретань. В марте 1494 года он собрал свою армию в Лионе: 18 000 кавалерии, 22 000 пехоты. Флот был послан, чтобы обезопасить Геную для Франции; 8 сентября он отвоевал Рапалло у высадившихся там неаполитанских войск; безудержная кровожадность этого первого столкновения потрясла Италию, привыкшую к разумной резне. В том же месяце Карл со своей армией перешел Альпы и остановился в Асти. Лодовико Миланский и Эрколе Феррарский вышли ему навстречу, и Лодовико одолжил ему денег. Карл нарушил график, заболев оспой. Выздоровев, он повел свои войска через Милан в Тоскану. Флорентийские пограничные крепости Сарзана и Пьетрасанта могли бы оказать ему сопротивление, но Пьеро Медичи лично прибыл, чтобы сдать их, а также Пизу и Ливорно. 17 ноября Карл и половина его армии прошли парадом по Флоренции; жители восхищались беспрецедентной кавалькадой, ворчали на мелкие кражи солдат, но с облегчением отмечали, что те воздерживались от изнасилований. В декабре Карл двинулся к Риму.
Мы уже рассматривали встречу короля и папы с точки зрения Александра. Карл вел себя сдержанно: он попросил лишь свободного прохода через Лаций для своей армии, опеки над папским пленником Джемом (которого можно было бы использовать как претендента и союзника в кампании против турок) и компании Цезаря Борджиа в качестве заложника. Александр согласился; армия двинулась на юг (25 января 1495 года), Борджиа вскоре сбежал, и Александр мог свободно реформировать линию своей дипломатии.
22 февраля Карл с несокрушимым триумфом въехал в Неаполь под балдахином из золотой ткани, который несли четыре неаполитанских дворянина, и был встречен ликованием населения. В знак признательности он снизил налоги и помиловал тех, кто противился его приходу; по просьбе баронов, управлявших внутренними районами, он признал институт рабства. Считая себя в безопасности, он расслабился, чтобы насладиться климатом и пейзажами; он с восторгом писал герцогу Бурбонскому, описывая сады, среди которых он теперь жил, не хватало только Евы, чтобы стать раем; он восхищался архитектурой, скульптурой и живописью города и планировал взять с собой во Францию подборку итальянских художников; тем временем он отправил во Францию партию украденных предметов искусства. Неаполь так очаровал его, что он забыл об Иерусалиме и своем крестовом походе.
Пока он бездельничал в Неаполе, а его армия наслаждалась уличными женщинами и тушеным мясом и подхватывала
