его присутствие и огромные ресурсы, которыми он распоряжался, казалось, успокаивали рынок. Как писала газета New York Herald после одного из дней торгов: "Рынок вел себя так, словно хотел упасть, но Майер Леман был рядом. Он удержал его".
Майер был известен среди своих коллег-трейдеров тем, что покупал и продавал контракты, не делая ни единой пометки; когда в конце дня приходило время сверять контракты, он мог вспомнить каждую сделку по памяти. Он также был известен своей щедростью, особенно когда коллеги-трейдеры выходили из себя. "Когда на бирже случались неудачи, он всегда был готов посочувствовать несчастным, если они были честны, и был снисходительным кредитором", - вспоминал один из членов биржи. Другой вспоминал о Майере и его брате: "Любому, кто имел несчастье оказаться у них в долгу, достаточно было прийти к ним, сделать прямое заявление, и он получал не только справедливое и честное, но и очень либеральное отношение". Это честное отношение и нежелание использовать человека в своих интересах всегда было, как мне кажется, отличительной чертой обоих братьев".
Леманы, так похожие друг на друга, что их трудно было различить на расстоянии, так часто появлялись вместе, что друзья называли их "сиамскими близнецами". Герман Баар, управляющий Еврейским приютом для сирот, сторонниками которого были оба брата, прозвал Эмануэля и Майера "братьями Чирибл", отсылая к добросердечным близнецам Чарльзу и Неду Чирибл, которые наняли главного героя "Николаса Никльби" Чарльза Диккенса.
Как и расположенные рядом золотая и фондовая биржи, хлопковая биржа была ареной как законных сделок, так и безудержного азарта. И хлопковые фьючерсы были так же уязвимы для манипуляций, как и любая другая ценная бумага. Представителям компании R.G. Dun & Co., которые оценивали их кредитоспособность, Леманы утверждали, что они "ничем не рискуют", торгуют исключительно от имени своих клиентов и никогда не спекулируют за свой счет. Но близкие наблюдатели за их деятельностью сомневались, особенно после того, как Lehman Brothers представляла интересы группы инвесторов, которые повышали цены на хлопок, искусственно сдерживая его предложение. Леманы "действовали в качестве агента кольца и выдали авансы на большое количество хлопка, которое должно было удерживаться на этом рынке", - сообщал Р.Г. Дан. "Было принято считать, что они были заинтересованы в этом". В последующем кредитном отчете говорилось: "Некоторые считают их... слишком спекулятивными".
Тем не менее финансовые ставки Леманов, похоже, оправдывались. Их друзья из Kuhn Loeb сообщили кредитному агентству, что состояние Леманов легко превысило миллион долларов, а их кредит "не вызывает сомнений". Если это правда, то это означало, что с конца войны они увеличили свое состояние более чем в два раза.
-
Молодое партнерство Budge, Schiff & Co. также привлекало внимание на улице, хотя и не всегда в благоприятном ключе.
Резко контрастируя с будущим имиджем Шиффа как взыскательного и консервативного банкира, его первое инвестиционное партнерство глубоко погрузилось в спекулятивную вакханалию, охватившую Уолл-стрит. Оно делало крупные ставки на рост и падение курса золота и занималось посредничеством в сделках с рискованными железнодорожными ценными бумагами.
Несмотря на молодость партнеров, фирма Шиффа быстро стала значимым игроком на Уолл-стрит благодаря своим прочным европейским банковским связям. Отец Генри Баджа, Мориц, как и Мозес Шифф, был франкфуртским брокером, и "Бадж, Шифф и Ко" получила преимущество в бизнесе, выступая в качестве финансового агента его фирмы в США, помогая размещать американские железнодорожные ценные бумаги и государственные облигации среди европейских инвесторов, особенно в Германии. По словам Генри Баджа, новая фирма также вела значительный бизнес с "Дабни, Морган и Ко", где тридцатилетний Джон Пирпонт Морган приобретал репутацию талантливого, хотя и меркантильного финансиста.
Компания Budge, Schiff & Co. процветала, претендуя на сумму до 400 000 долларов, но первые годы ее существования были омрачены неудачами, которые, казалось, свидетельствовали о неопытности ее руководителей. В одном неловком эпизоде фирма Шиффа невольно продала клиенту поддельные казначейские облигации, а затем была вынуждена вступить в длительную судебную тяжбу с источником фальшивых ценных бумаг, которым также оказался бывший работодатель Шиффа, компания Frank & Gans. А в мае 1869 года Шифф и его партнеры понесли большие убытки, спекулируя золотом, когда тридцатичетырехлетний торговый банковский дом Schepeler & Co., накопивший огромную короткую позицию, которую не смог покрыть, внезапно рухнул.
Но эти промахи были относительно незначительными по сравнению с его участием в финансовых противоречиях, которые бросят тень на Шиффа и его партнеров в стране и за рубежом.
Глава 6. ПАНИКА!
Скандал был связан с железной дорогой. В те дни это часто случалось.
Промышленная революция вызвала железнодорожный бум в Соединенных Штатах, как и в Европе, а расширение страны на запад способствовало взрывному росту отрасли. К 1869 году, когда Лиланд Стэнфорд из компании Central Pacific вогнал церемониальный "золотой колышек" в последнюю железнодорожную стяжку, соединив трансконтинентальную железную дорогу, десятки тысяч миль путей протянулись по всей стране, с наибольшей концентрацией на севере и верхнем Среднем Западе. Задуманная в условиях капиталистического хаоса, железнодорожная система была франкенштейновским видением десятков промышленников, конкурировавших за территорию и транспорт. Борясь за контроль над ценными участками, конкурирующие магнаты строили параллельные дороги, иногда прокладывая пути в нескольких ярдах от линии конкурента, а споры между железнодорожными магнатами иногда выходили за пределы залов суда и перерастали в вооруженные столкновения.
Железные дороги, подпитываемые постоянным притоком капитала с Уолл-стрит и из Европы, были эквивалентом стартапов конца 1990-х и начала 2000-х годов, когда инвесторы осыпали деньгами новые предприятия независимо от их достоинств и осуществимости. Некоторые линии, так и не построенные, существовали исключительно за счет сертификатов акций, проданных жадным инвесторам. Чтобы привлечь деньги на строительство или просто набить карманы недобросовестных директоров железных дорог, эти компании выпускали на рынок различные ценные бумаги с долговыми обязательствами. Зачастую эти -стартапы нагромождали долг на долг, пока не рушились под тяжестью своих обязательств. Линия попадала под управление и продавалась новым владельцам, которые выпускали новые долговые обязательства, чтобы покрыть старые. Спекулятивный воздушный шар снова надувался, чтобы лопнуть через несколько лет. Железные дороги постоянно выводились из состояния банкротства и реорганизовывались. Не было ничего необычного в том, что один и тот же цикл повторялся несколько раз на одном и том же забытом богом участке пути. Банкиры, брокеры и инсайдеры компаний часто оказывались единственными, кто получал прибыль от этих реорганизаций.
18 марта 1869 года Мориц Бадж, отец партнера Шиффа, заключил сделку с Генри Буди, казначеем недавно созданной компании Rockford, Rock Island & St. Louis Railroad, о продаже ее облигаций на сумму 7,5 млн долларов в США и Европе.
