финансовых рынках.
Morgan Grenfell добился ряда выдающихся успехов, за которыми скрывались долгосрочные проблемы. Он управлял деньгами двух богатейших людей мира - султана Брунея и королевы Елизаветы II - и превзошел все другие британские банки по работе с американскими пенсионными фондами. Он специализировался на международных портфелях, когда многие недальновидные управляющие активами все еще увязали в местных рынках. После нескольких лет бурного роста к моменту краха 1987 г. под ее управлением находилось 25 млрд. долл. Это превзошло показатели крупнейшего американского управляющего активами среди оптовых фирм - Morgan Stanley с его скромными 11 млрд. долл. В 23 Great Winchester управлялись пенсионные деньги Сан-Франциско, штата Калифорния, Форт-Уэрта и Фонда Рокфеллера.
Она также отличилась в сфере торговли и проектного финансирования. Morgan Grenfell лидировала в финансировании нефтяных проектов в Северном море и добилась нескольких успехов в области энергетики, включая рекордное финансирование проекта по добыче природного газа компании Woodside Petroleum в Австралии на сумму 1,6 млрд. долларов США - самый крупный кредит такого рода, когда-либо представленный на еврорынках. Банк также активно финансировал проекты в Советском Союзе. А когда в 1970-х гг. другие банки списали Африку в разряд бедных и безнадежно задолжавших стран, Morgan Grenfell организовал бизнес по консультированию черных африканских государств. Чтобы угодить черной Африке, банк даже прекратил большинство своих сделок с ЮАР. Среди сорока стран, которые банк консультировал за пределами Европы, были Судан, Уганда, Танзания и Замбия.
Однако, несмотря на все эти достижения, Morgan Grenfell был уязвим. Как и другие торговые банки с коротким капиталом, он был определенным анахронизмом на современных глобальных рынках. В отличие от Warburgs, он так и не вышел в первые ряды участников рынка еврооблигаций и валютного рынка Сити. В этом большом Сити решающим фактором был капитал, а уютные связи не имели большого значения - именно поэтому работа по поглощению стала для Morgan Grenfell такой находкой. Фирма процветала только в изолированном британском Сити, что стало опасным недостатком по мере продвижения десятилетия.
Так называемый "Большой взрыв" дерегулирования в октябре 1986 года разрушил стены, разделявшие два города с момента возникновения еврорынков в начале 1960-х годов. Чтобы гарантировать выживание Лондона как финансового центра, правительство Тэтчер решило перестать опекать лондонские банки и подвергнуть их более жесткой внутренней и внешней конкуренции. Несмотря на запоминающиеся названия, британские торговые банки были ничтожны по сравнению с новыми глобальными конгломератами. Японская компания Nomura Securities с капитализацией в 20 млрд. долл. была в сорок раз больше Morgan Grenfell. Она могла бы проглотить все торговые банки на завтрак. Открыв ворота Сити для иностранных фирм, британское правительство обеспечило выживание Лондона как финансового центра, но не выживание отдельных лондонских домов. Им пришлось бы конкурировать с американскими коммерческими банками, которые хотели создать в Лондоне инвестиционно-банковские операции, которые они могли бы затем репатриировать в США после отмены закона Гласса-Стиголла. В то же время крупные британские клиринговые банки - National Westminster, Midland, Barclays и Lloyds - начали вторгаться на традиционную территорию торговых банков.
Конкретно "Большой взрыв" выглядел вполне безобидно. Он положил конец устаревшему разделению Сити на банкиров, брокеров и маркет-мейкеров, позволил иностранным компаниям войти в эти сферы и отменил фиксированные брокерские комиссии. Все эти меры в совокупности открыли ранее закрытый Сити для конкуренции. Кристофер Ривз знал о том, что после отмены фиксированных комиссионных в мае 1975 г. на Уолл-стрит начнется кровавая бойня. Он предупреждал: "Большему риску подвергнутся те фирмы, которые не приспособят свой бизнес к использованию новых возможностей". Как ни странно, Morgan Grenfell оказался именно таким отстающим и стал одной из главных жертв "Большого взрыва". Из-за отсутствия видения она двигалась бы слишком осторожно, нерешительно и упустила бы шанс перевести свое выдающееся положение в международную сферу.
Маленькие кустарные производства Сити были сметены Большим Взрывом. Десятки мелких частных партнерств, придававших Сити приятный диккенсовский колорит, были поглощены миропожирающими гигантами. В то же время отношения между банкирами и компаниями становились все более свободными и обезличенными. Когда казначеи британских компаний были осаждены иностранными банкирами, они получили новое представление о том, чего можно добиться на глобальных рынках, и стали меньше полагаться на одного банкира. Консолидация также означала неожиданное богатство для молодых специалистов по сделкам и трейдеров, чьи зарплаты за несколько лет выросли в десять раз. Молодые трейдеры по облигациям внезапно стали ездить на "Феррари" и получать шестизначные зарплаты.
Элитарный мир торгового банкинга исчезал по мере того, как ритмы трейдера ускоряли жизнь Сити. Длинные обеды в Boodle's или White's уступили место двенадцатичасовому рабочему дню. Невозможно было укомплектовать все торговые столы старыми итонцами, и поэтому Сити стал более эгалитарным местом. Конечно, некоторые люди сопротивлялись новым порядкам. Когда журнал Economist попытался разыскать руководителей Сити, он обнаружил несколько отсутствующих: "Многие были замечены на Уимблдонском теннисном турнире, регате в Хенли и скачках в Аскоте". Однако в большинстве своем Сити стал более суетливым, изнурительным местом, где люди перекусывали в ресторанах быстрого питания и переполненных бутербродных, разбросанных среди церквей Рена и новых офисных зданий. Город разрастался в таком беспорядочном стиле, что по сравнению с ним Уолл-стрит казалась просто благодатной.
Наряду с Warburgs и Kleinwort Benson у Morgan Grenfell появился шанс превратить былую славу в современное могущество. Кристофер Ривз приветствовал "Большой взрыв" как возможность создания интегрированной фирмы, способной конкурировать на мировых рынках ценных бумаг. Это был радикальный шаг для Morgan Grenfell, которая всегда избегала рисков и капиталовложений, связанных с торговлей ценными бумагами. Как и Morgan Stanley в 1950-х годах, она сохраняла аристократическую дистанцию от рынков, прибегая к услугам брокеров для определения цены выпускаемых ею ценных бумаг. В соответствии с британской системой андеррайтинга высокопоставленные "эмиссионные дома", такие как Morgan Grenfell, не подвергали свой капитал прямому риску. Они размещали эмиссии у институциональных андеррайтеров, которые обеспечивали поддержку выпусков на случай непредвиденных обстоятельств. Большой взрыв" вызвал предсказания, что "купленные сделки" произведут революцию в Лондоне, как это произошло в Нью-Йорке после принятия Правила 415. Это означало, что для андеррайтинга внезапно потребуются огромные объемы капитала. Из торговых банков на "Большой взрыв" очень четко отреагировали Warburgs, а Morgan Grenfell колебался и фатально отставал.
Неудача Моргана Гренфелла с "Большим взрывом" нанесла более серьезный ущерб, чем скандал с Гиннессом. В самом начале деятельности компании наметился раскол, в основном между молодыми директорами, которые выступали за смелые и далеко идущие действия в ответ на брошенный вызов, и традиционными директорами, которые опасались ввязываться в рискованные новые предприятия. В 1984 году к Morgan Grenfell обратилась брокерская
