двух юных братьев. И снова доброта спасла его. Его бывший соученик, Ипполито де Медичи, пригласил его в Рим, где в течение трех лет Вазари усердно изучал античное и ренессансное искусство; а в 1530 году Алессандро, хозяин Флоренции после очередной реставрации, позвал его жить и рисовать в Палаццо Медичи. Там он создал портреты членов семьи, в том числе Лоренцо Великолепного в мрачном кабинете, а также жизнерадостной юной Катерины - позирующей и противопоставляющей себя по прихоти, как будто уже осознавая, что она станет королевой Франции. Когда Алессандро был убит, Вазари некоторое время скитался без покровителя. Современные критики грубо отзываются о его картинах, но они должны были заслужить ему определенную репутацию, так как в Мантуе его приютил Джулио Романо, а в Венеции его сопровождал Аретино. Где бы он ни был, он тщательно изучал местное искусство, беседовал с художниками или их потомками, собирал рисунки и делал заметки. Вернувшись в Рим, он написал для Биндо Альтовити "Снятие с креста", которое, по его словам, "имело счастье не вызвать недовольства величайшего скульптора, живописца и архитектора, жившего в наше время".
Именно этот Микеланджело познакомил его со вторым кардиналом Алессандро Фарнезе, и именно этот культурный прелат в 1546 году предложил Вазари написать для потомков жития художников, которые так выделяли Италию предыдущих двухсот лет. Занимаясь живописью и архитектурой в Риме, Римини, Равенне, Ареццо и Флоренции, Джорджо посвятил часть своего времени неоплачиваемому труду над "Житиями", "движимый любовью к этим нашим художникам". В 1550 году он опубликовал первое издание "Жизни знаменитых итальянских питторов, скульпторов и архитекторов" с красноречивым посвящением герцогу Козимо.
С 1555 по 1572 год он был главным художником Козимо. Он переделал интерьер Палаццо Веккьо и украсил многие его стены картинами, более огромными, чем великолепными; он возвел огромное административное здание, известное по правительственным учреждениям как Уффици, а ныне являющееся одной из величайших художественных галерей мира. Он руководил завершением строительства Лаврентьевской библиотеки и построил закрытый коридор, который позволил Козимо под покровом ночи пройти из Палаццо Веккьо и Уффици через Понте Веккьо в новую герцогскую резиденцию во дворце Питти. В 1567 году он провел несколько месяцев в путешествиях и исследованиях, а через год выпустил новое, значительно расширенное издание "Жития". Он умер во Флоренции в 1574 году и был похоронен вместе со своими предками в Ареццо.
Он не был великим художником, но он был хорошим человеком, трудолюбивым исследователем, и (за исключением нескольких укусов в адрес Бандинелли) щедрым и умным критиком. Говоря на простом, неторопливом, почти разговорном тосканском языке, а иногда и с живостью новелл, он подарил нам одну из самых интересных книг всех времен, из которой были взяты тысячи других томов. Она богата неточностями, анахронизмами и противоречиями, но еще более богата увлекательной информацией и разумной интерпретацией. Он сделал для художников Италии эпохи Возрождения то, что Плутарх сделал для военных или гражданских героев Греции и Рима. На долгие века она останется одной из классических книг мировой литературы.
V. БЕНВЕНУТО ЧЕЛЛИНИ: 1500-71 ГГ.
В эту эпоху при дворе Козимо жил человек, соединивший в своем характере всю жестокость и чувствительность, все безумное стремление к красоте в жизни и искусстве, всю волнующую гордость здоровьем, мастерством или силой, которые отличали Ренессанс; кроме того, он обладал спонтанной способностью изложить свои мысли и чувства, превратности и достижения в одной из самых увлекательных и незабываемых автобиографий. Бенвенуто не был - ни один человек не мог быть полностью типичным гением эпохи Возрождения; ему не хватало благочестия Анджелико, ремесла Макиавелли, скромности Кастильоне, беспечной сдержанности Рафаэля; и уж точно не все итальянские художники того времени брали закон в свои руки так, как это делал Бенвенуто. И все же, читая его бурное повествование, мы чувствуем, что его книга, как никакая другая, даже больше, чем "Жизнь" Вазари, ведет нас за кулисы и в самое сердце эпохи Возрождения.
Он начинает обезоруживающе:
Все люди, какого бы качества они ни были, совершившие что-либо выдающееся или похожее на выдающееся, должны, если они люди правдивые и честные, описать свою жизнь собственной рукой; но они не должны пытаться осуществить столь тонкое предприятие, пока им не исполнится сорок лет. Эта обязанность приходит мне в голову сейчас, когда я перешагнул рубеж пятидесяти восьми лет и нахожусь во Флоренции, городе моего рождения.
Он гордится тем, что "родился скромным" и прославил свою семью; в то же время он уверяет, что происходит от капитана Юлия Цезаря; "в такой работе, - предупреждает он, - всегда найдется повод для естественного хвастовства".35 Его назвали Бенвенуто - добро пожаловать, потому что его родители ожидали девочку и были приятно удивлены. Его великий отец (вероятно, нарушив все заповеди Корнаро) прожил сто лет; Челлини, унаследовав его жизненную силу, уложился в семьдесят один год. Его отец был инженером, мастером по обработке слоновой кости и поклонником флейты; он очень надеялся, что Бенвенуто станет профессиональным флейтистом и будет играть в оркестре при дворе Медичи; в более поздние годы он, кажется, получал больше удовольствия от известия, что его сын стал флейтистом в личном оркестре папы Климента, чем от ювелирного дела, которым юноша зарабатывал флорины и славу.
Но Бенвенуто был очарован красивыми формами, а не мелодичными звуками. Он увидел некоторые работы Микеланджело и заразился лихорадкой искусства. Он изучил карикатуру на "Битву при Пизе" и был так впечатлен ею, что даже потолок Сикстинской капеллы показался ему менее чудесным. Вопреки мольбам отца он поступил в ученики к ювелиру, но, идя на компромисс с отцом, продолжал заниматься на ненавистной флейте. В доме Филиппино Липпи он нашел книгу с рисунками, изображающими древности искусства Рима. Он загорелся желанием увидеть эти прославленные образцы своими глазами и часто заговаривал с друзьями о поездке в столицу. Однажды он и молодой резчик по дереву Джамбаттиста Тассо, бесцельно гуляя и увлеченно беседуя, оказались у ворот Сан-Пьеро Гаттолини; Бенвенуто заметил, что чувствует себя уже на полпути из Флоренции в Рим; по обоюдной смелости они шли дальше, миля за милей, пока не достигли Сиены, находившейся в тридцати трех милях. Там ноги Джана взбунтовались. У Челлини хватило денег, чтобы нанять лошадь; оба юноши сели на одно животное и, "распевая и смеясь, проехали весь путь до Рима". Мне тогда было всего девятнадцать лет, как и веку".36
В Риме он нашел работу ювелира, изучал древние останки и заработал достаточно, чтобы посылать отцу утешительные суммы. Но заботливый отец так настойчиво требовал его возвращения, что через
