взрывы стали смещаться к краю села, было очевидно, что работает не один миномёт, а несколько. Послышалось жужжание коптера – он пролетел где-то правее.
- Уходим в подвал, - предложил Свиридов, - не будем давать им шанс нас обнаружить.
В подвале находилось несколько человек. Здесь было темно и сыро. Люди негромко переговаривались, и Юра понял, что большая часть из десятка находящихся здесь – это местные жители – старики и старухи.
Когда обстрел закончился, Юра со старшиной забрались на крышу дома, где сидели Ларин и Ганжа.
- Товарищ майор, - Ларин пожал Трофимову руку: - Мы с удовольствием наблюдали за вашей работой. Особенно впечатлил выстрел по пулемётчику. Вы его словно ждали…
- Лейтенант подсказал, - улыбнулся Юра. – А дальше было делом техники. С первого раза не попал, но пулемётчик, стреляя очередями, этого понять не смог. И поплатился. Кстати, винтовка вправо кладёт, Макс – разберись. Ну, давайте, рассказывайте, что видели.
После обсуждения результатов наблюдения, Трофимов принял решение продолжить наблюдение ночью – с помощью имеющегося в группе тепловизионного прицела к АСВКМ, который позволял видеть метров на семьсот. Дальность, конечно, не позволяла стрелять с этой позиции по позициям врага, но хотя бы какую-то картинку происходящего получить было можно.
Юра был буквально окрылён тем результатом, который удалось достичь. В голову лезли оптимистические мысли о будущем мобильного отряда, и он утвердился во мнении, что курс выбран верный, и на будущее нужно развивать данное направление боевой работы, что бы в дальнейшем можно было наработанный опыт внедрить в других подразделениях. Трофимов ощущал даже чувство лёгкой эйфории, слагаемое из ощущения проявленной во время стрельбы боевой эффективности и познанного чувства безнаказанности – при отсутствии со стороны противника должного огневого воздействия.
***
Жорж перегнал КамАЗ ближе к дому, где его поставили рядом с большим сараем, закрыв маскировочной сеткой. Так как обязанности водителя у него закончились, то тут же возникли обязанности повара. В машине имелся казан и газовая плитка, совместное использование которых порождало разнообразные блюда, из числа которых плов был самым желанными всеми участниками мобильного отряда.
Так же в машине был создан небольшой запас продуктов, купленных в магазинах: крупы, картошка, рыбные и мясные консервы, овощи. Имелся запас воды – две пластиковые ёмкости по 50 литров каждая. Вода оказалась как нельзя кстати. Местные бойцы выяснили, что вода из колодцев посёлка нарушала работу кишечника, что наталкивало на мысль об их отравлении.
В общем, ужин он приготовил на славу, но к вечеру из Трудового так никто и не вернулся. Георгий, конечно, слышал вдали разрывы и предполагал, что там идёт или обстрел или бой, и вот эта неизвестность расстраивала больше всего. С темнотой пришёл холод, и водителю пришлось закутаться в одеяло – в таком виде он развалился в кресле, ожидая возвращения своих сослуживцев. Автомат стоял рядом, «капсула» - в полусотне метрах, через пару участков.
В темноте невольно прислушиваешься к каждому звуку. С улицы время от времени доносился шум машин, и даже случались сполохи света фар – по местным понятиям здесь был уже глубокий тыл, и как следствие – водители не утруждали себя ездой без фар. Иногда раздавались голоса, но где-то далеко – буквально на грани слуха. Со стороны Трудового бухнуло несколько взрывов.
Что с группой? Живы ли? Всё ли у них в норме, или требуется помощь? Может быть, следует уже нестись к ним на «капсуле», или они сами двигаются к дому? Ответов на эти вопросы у Жоржа не было.
На войне такое бывает – когда не только отдельный боец, но и большое подразделение, могут остаться без связи с командованием, без управления. Такая ситуация требует понимания, нужна ли здесь какая-то разумная инициатива, влекущая какие-либо активные действия, или нужно сохранять бездействие, что как раз может быть «планом действий» со стороны старшего командования. Это часто может случаться с батальонами и целыми полками, и ежедневно – с тысячами отдельных людей, находящимися на фронте.
Одно дело, если это происходит где-то в тыловых районах, и совсем другое – если на переднем крае. В тылу человек, или подразделение, попавшие в ситуацию отсутствия связи и управления, практически не рискуют жизнью и боеспособностью. А на «передке» всё выглядит совсем иначе: здесь каждый боец, будучи предоставленным самому себе, вправе думать, что командиры его «забыли», а сами отошли, и он вот-вот один на один встретится с врагом. Да что боец, в такую ситуацию могут попадать и целые коллективы, где случаются брожения мыслей по этому поводу, жаркие обсуждения создавшегося положения, критика в адрес командования и его «неправильных решений», случаются фантазии и домысливания различных слухов типа «нас бросили и предали», отчего образуется надуманный страх, способный порой превратиться в панику. Подчеркну – на совершенно пустом месте.
Отсутствие связи может быть по самым банальным причинам, и поэтому опытные воины и командиры чётко знают, что им нужно делать в непонятной ситуации, что позволяет сохранять управляемость подразделения и не подводить своей самодеятельностью вышестоящее командование: в неясной и неочевидной обстановке нужно всего лишь выполнять последнюю полученную команду.
Если же имеются объективные причины для принятия самостоятельного решения, например, когда ситуация совершенно очевидно изменилась и тенденции к её ухудшению налицо – такое решение нужно принимать, взваливая на себя определённый груз ответственности. Но в любом случае это будет оправданно, ибо для врага деятельное подразделение всегда будет «крепким орешком», чем, если вы будете сидеть, сложа руки, упрощая врагу задачу по вашему разгрому.
В случае с водителем мобильного отряда, всё было проще некуда: Жорж должен был находиться в доме, готовить ужин и сохранять готовность к немедленному выезду. Чем он и занимался. Что, конечно, не снимало у него обязанностей переживать за судьбу боевых товарищей.
ГЛАВА 4
За час до рассвета люди оживились: обычно в это время на фронте происходит самое интересное. Практически все, подрагивая от холода, успели немного поспать, но дальше уже было не до сна. Штатный тепловизионный прицел на АСВКМ позволял вести наблюдение на несколько сотен метров с возможностью стрельбы, и немного дальше – уже без таковой возможности. Но, по крайней мере, можно было хотя бы что-то рассмотреть.
Примерно за полчаса до рассвета на вражеской стороне началось движение – вдоль лесополосы пошла цепочка людей – шесть человек. Они дошли до дамбы и повернули в сторону Золотого Сада, после чего постепенно растворились в утренних сумерках. Кроме них за всё время наблюдения никакого другого движения выявить не
