народу. Это использовали очень многие разбойники. Объявляли себя Мессией и возглавляли многочисленные группы, с помощью которых грабили и убивали зажиточных людей. Порой они разоряли целые поселения и проливали кровь без экономии. Хе-хе… Почти каждый второй главарь мятежных и разбойничьих шаек объявлял себя Мессией. Но все они держались как можно дальше от Иерусалима. На открытое столкновение с римскими военными подразделениями они до поры до времени не решались. Однако в любой момент они могли объединиться, и тогда из сотни мелких банд могла родиться грозная сильная армия, способная смести на своём пути всё. К слову сказать, так потом и произошло. Полвека спустя. Началась война, которая привела к тому, что эта страна окончательно потеряла независимость. Уверен, вы в курсе.
Так что блаженный Иисус, объявив себя Мессией, подписал себе этим смертный приговор. Мне было искренне жаль бедолагу. Но я не подавал виду, будто испытываю хоть толику жалости к осуждённому бедняге. Напротив. Я осыпал его отборной бранью и всячески подгонял, что, скорее всего, трактовалось как бессердечная жестокость, хотя на самом деле я оказывал ему добрую услугу, ибо солнце поднималось всё выше и с каждой минутой жгло сильней и жарче. У подножия горы силы почти покинули его. Он то и дело спотыкался и падал. На него было жалко смотреть. Он подыхал под тяжестью креста.
«Дайте мне передохнуть», - попросил он слабым дрожащим голосом и кротко взглянул на меня снизу вверх.
Я имел жестокость угрюмо пошутить. Я сказал что-то вроде того, что у него будет возможность отдохнуть на обратном пути. Мне эта острота показалась забавной. И мои легионеры поддержали её сдержанным смехом.
Он внимательно посмотрел на меня, его взгляд в это мгновение обрёл какую-то необъяснимую ясность и силу.
«Хорошо, - проговорил он спокойно и тихо. - А до тех пор ты тоже не будешь знать ни покоя, ни отдыха, ни смерти».
Эти слова поразили меня. Даже оторопь взяла. Мне стало неуютно и страшно под взглядом его бирюзовых глаз. Уже через миг беспричинный страх, овладевший мной, бесследно улетучился, и слова блаженного потеряли всякий смысл. Но я их запомнил. Я запомнил их надолго. И с каждым годом, постепенно, слова эти вновь наполнялись смыслом. Всё оттого, что этот безобидный чувак невольно нащупал моё слабое место и напугал меня до сердечной дроби.
Вот так всё было на самом деле. Могу поклясться всеми богами на свете, что всё было именно так, как я рассказал.
- Гм.
- Поверьте мне.
- Вы хотите сказать, что вы - тот самый Агасфер, которого Господь проклял и обрёк на вечную жизнь и скитания?
- А вас, я так понимаю, всё ещё одолевают сомнения?
- Самую малость.
- Тогда мне не остаётся ничего другого, как ещё раз умереть.
- В каком смысле?
- В самом что ни на есть прямом. Другого выхода у меня не остаётся. Мне просто необходимо, чтобы вы поверили, а иначе наша дальнейшая беседа теряет всякий смысл. Я готов опять убить себя.
- Вы?..
- Сейчас.
- Не стоит.
- Нет, именно сейчас!
- Что?.. Что вы собираетесь делать? Прошу вас, это уже даже не смешно!.. Не смейте этого делать… Прекратите! Умоляю… Стойте! Нет!!!
Запись 003
- Ещё раз простите меня за мою вчерашнюю выходку.
- Это было ужасно. Я же вас просил. Там гуляли дети. У вас что – совсем атрофировано чувство такта?
- Но у меня лопнуло терпение. Я должен был развеять остатки ваших сомнений. Кстати, смерть очень часто меняет наше отношение к людям. Стоит человеку умереть - и мы уже по-другому смотрим на всю его жизнь; по-другому, чем при жизни. Мысль, конечно, банальная, но столь же верная, как и в самые первые дни после своего рождения, когда она была новой и оригинальной.
- Ваша эксцентричная выходка выбила меня из колеи… Я теперь не знаю, чего от вас ожидать…
- Обещаю, этого больше не повторится.
- Вы приготовили мне другие сюрпризы?
- Не любите сюрпризов?
- Терпеть не могу.
- Вся наша жизнь - череда сюрпризов. Счастлив тот, у кого приятных сюрпризов было больше, чем неприятных. Вот и вся разница.
- Скажите честно, вы сумасшедший?
- Снова вы за своё?
- Нет, всё в порядке. Я верю в то, что вы Агасфер, верю в то, что вы бессмертны, но ведь это нисколько не мешает вам быть не в своем уме. Может, вы не только бессмертны, но и безумны. Вечный псих. Как вам?
- Фрейд полагал, нормальных людей нет. У всех отклонения.
- И он не был исключением.
- Иначе он бы так не говорил.
- Вернёмся к вашей истории.
- С превеликим удовольствием.
- Итак, вы рассказали легенду…
- Нет, я рассказал реальную историю.
- Подождите. Вы рассказали легенду и вы рассказали реальную историю. По вашим словам, вы имели встречу с Господом Богом…
- Я сомневаюсь в том, что он был Богом…
- Ах, даже так?
- Мгу.
- Хорошо, не будем вдаваться в подробности. По крайней мере, сейчас нет никакого смысла. Сейчас не стоит спорить о том, был ли Иисус Христос Богом или нет. Ведь это был Иисус Христос?
- Похоже на то. Хотя лучше уточнить: это был тот человек, которого принято считать Иисусом Христом.
- Отлично. И этот человек, по сути, проклял вас и обрёк на бессмертие. Я всё правильно понимаю?
- Странно звучит, не правда ли? Обрёк на бессмертие… Да каждый… третий мечтал бы о том, чтоб его «обрекли на бессмертие»! Если не каждый второй.
- Что-то я не заметил, будто вы в сильном восторге от своей судьбы.
- Отчасти вы правы. Просто я устал… Вам не понять, до какой степени человек может устать от жизни.
- Лично я бы хотел жить вечно. Мне бы хватило любопытства.
- Об этом я и говорю. В чём же здесь проклятие или наказание?
- Ну… Что для одного хлеб, для другого гибель… То есть я хочу сказать…
- Я понял, что вы хотели сказать.
- У каждого человека своя Голгофа. Иисус Христос превосходно разбирался в людях. Он знал, что…
- Секундочку! Позвольте вас прервать. Вы говорите так, словно это вы были знакомы с ним лично.
- А вы говорите так, словно встреча с Ним не имела для вас никакого особого значения и осталась без последствий.
- Так и было. Почти.
- А бессмертие? Или вы настаиваете на том, что для вас это не кара? Тогда что? Награда? Подарок? Благо, дарованное вам за вашу жалкую остроту?
- Я согласен, шутка была неудачной. Искренне сожалею о ней…
- И?
- И всё. А что
