Цзиньтао дал зеленый свет НОАК на выполнение задач, выходящих за рамки обороны родины, которые никогда не предполагались в первой половине века коммунистического правления. Именно эта директива привела к прорыву Китая в его стремлении стать доминирующей военно-морской державой в Индо-Тихоокеанском регионе. Возможно, в то время это не было очевидно из-за секретности, в которой работала партия, и только в 2012 году, когда Ху покидал свой пост, он публично призвал Китай стать глобальной морской державой, но именно под его восьмилетним руководством на посту председателя Центральной военной комиссии (ЦВК) Китай создал военный фундамент для своей глобальной роли. Это было не единственное достижение Ху. В 2008 году ЦВК также выпустил новое руководство по совместной подготовке, известное как "Схема военной подготовки и учений", призывающее использовать реальные войска, реальную технику и учения с боевыми патронами вместо настольных и аудиторных учений, в серьезной попытке подготовить НОАК к будущим боевым действиям.
В докладе, подготовленном для Американо-китайской комиссии по экономике и безопасности в 2009 году, известный эксперт по Китаю Джеймс Малвенон пришел к выводу, что с 1998 года оборонная промышленность Китая претерпела значительные изменения в результате политики Цзяна и Ху, добившись заметных успехов в таких областях, как ракеты, судостроение и оборонная электроника. Как Китаю удалось получить доступ к передовым технологиям с Запада, несмотря на официальные санкции? Этому способствовали четыре фактора: увеличение количества денег, коммерциализация продаж оружия, конкуренция между отечественными оборонными подрядчиками и, что особенно интересно, интеграция китайского оборонно-промышленного комплекса в глобальные научно-исследовательские и финансовые цепочки, что дало ему доступ к иностранным технологиям, капиталу и ноу-хау. Малвенон выделил три канала, по которым Китай обходил западные санкции: совместное обучение с западными компаниями, создание совместных предприятий в гражданской промышленности с потенциальным двойным назначением и стратегические партнерства с западными компаниями, через которые они получали ресурсы и информацию. Например, с 1993 по 2008 год компания Boeing обучила 37 000 инженеров и техников на предприятиях, созданных в Китае. Производство компонентов самолетов в Китае компаниями Boeing и Airbus способствовало передаче технологий. В секторе электроники исследование Rand Corporation, проведенное в 2005 году, показало, как Ericsson, Microsoft и другие компании передавали основные технологии в обмен на получение доли рынка. Западные компании сотрудничали с китайскими компаниями в области электроники, ядерной энергетики и космоса, создавая совместные предприятия и технологические связи, несмотря на потенциальную опасность передачи Китаю технологий, находящихся под санкциями. Западные корпорации, которые стремились получить потенциально огромные возможности в китайском бизнесе электроники, ядерной энергетики или аэрокосмической отрасли, работали над формированием политики экспортного контроля своих правительств в отношении технологий двойного назначения и чувствительных технологий, что позволило бы им вступить в совместные предприятия с китайцами. В результате, несмотря на санкции, китайцы могли получить доступ к технологиям в этих ключевых секторах через своих западных партнеров по совместным предприятиям. Европейские правительства также в некоторых случаях сами добивались ослабления санкций или смотрели сквозь пальцы, когда их компании получали крупные контракты. Показательно, что в докладе Малвенона приводится несколько примеров того, как китайские оборонные подрядчики смогли зарегистрировать свои дочерние компании на фондовых биржах Шанхая, Шэньчжэня и Гонконга и привлечь международный капитал, что помогло не только в развитии гражданской промышленности, но и в разработке новых систем вооружений. В результате применения порой сомнительных методов, а порой и при попустительстве западных партнеров, к 2012 году китайская оборонная промышленность оказалась на пороге значительной индигенизации обороны, а зависимость от иностранных источников по большей части значительно снизилась.
В первом десятилетии XXI века одним из важных и довольно тревожных для китайцев событий стало формирование зарождающейся четырехсторонней группировки между США, Японией, Индией и Австралией, в просторечии известной как QUAD. Сама группировка носила предварительный и исследовательский характер, но реакция Китая была пронзительной и громкой, что было удивительно. Китайцы объявили объединение QUAD предвестником формирования "азиатского НАТО", похожего на соглашение, которое, казалось, намеревалось создать коалицию военно-морских держав в Индо-Тихоокеанском регионе, чтобы ограничить Китай в пределах первой и второй островных цепей. Хотя некоторые китайские комментаторы признавали, что идея QUAD на тот момент была не более чем "стратегией кресла", они были сосредоточены на ее потенциальной способности изменить геостратегические модели в Азиатско-Тихоокеанском регионе и оказать стратегическое давление на Китай. Поэтому китайцы всеми силами старались задушить идею КВАД еще на стадии ее зарождения. Китайцы ссылались на Четырехгодичный оборонный обзор США 2006 года, в котором Китай был назван потенциальной будущей проблемой для США на Тихоокеанском театре, как явный указатель на американские намерения. Генерал Ло Юань, заместитель генерального директора Всемирного военного департамента НОАК в Академии военных наук, как сообщается, заявил, что Америка хочет использовать Индию, Японию и другие страны региона для сдерживания Китая. Китай также указал на Соглашение об индо-японском сотрудничестве в области обороны и безопасности, первый трехсторонний стратегический диалог между США, Японией и Австралией в 2006 году, первые совместные военно-морские учения Японии, Индии и США у японского побережья в 2007 году и негромкие обсуждения на функциональном уровне в Маниле в мае 2007 года между представителями четырех стран (США, Японии, Индии и Австралии) как на некоторые составные части стратегии "сдерживания Китая", разрабатываемой США с середины 2000-х годов. Китай обосновал наращивание военно-морских сил в Индо-Тихоокеанском регионе как ответ на такое развитие событий. Учитывая аргументацию Китая, важно изучить этот вопрос более подробно.
Действительно, в начале XXI века в Индо-Тихоокеанском регионе происходил ряд событий. Отчасти это было связано с войнами в Ираке и против терроризма в Афганистане, а отчасти - с бурным экономическим ростом. Соответственно, возросло значение морских путей сообщения - от Баб-эль-Мандебского и Ормузского проливов в западной части Индийского океана до Малаккского пролива в восточной части Индийского океана, через которые стали проходить значительные объемы энергоносителей и торговли. Вполне естественно, что страны, заинтересованные в обеспечении безопасности экономической деятельности и транспортных путей, стали искать пути и средства укрепления безопасности в регионе, в том числе совместно с партнерами. По тем же причинам после 2000 года значительно возросла коммерческая и военно-морская активность Китая в регионе Индийского океана. Различные двусторонние или многосторонние договоренности, которые разрабатывали страны, не означали автоматически, что они были направлены против третьих сторон. Однако Китай пытался представить дело именно так. Главный вопрос заключается в том, почему Китай пытался это сделать. Наиболее вероятное объяснение резкой китайской реакции на первоначальное формирование КВАД заключается в том, что китайцы опасались, что ее формирование может преждевременно обнажить их планы военно-морской экспансии. Значительная часть этих планов уже была приведена в действие в конце
