девочку, перелитую в такую куклу. Представляете? Мирон собирается так поступить с некоторыми детьми, находящимися в санатории. Послушные, реалистичные рабы для сексуальных утех, это вам не манекены из пластмассы. Пока такая игрушка только одна. И она находится в первом корпусе. Я предлагаю, перелить в эту игрушку твою дочь, Паша.
Большаков придвинулся ближе оглядел изображение.
— Но она не похожа на неё.
Семён пожал плечами.
— Ну и что. Юлька возьмёт своё, поселившись в ней. Я уверен, она сможет жить и спокойно развиваться с таким телом. Сколько ей сейчас? Тринадцать?
— Четырнадцать. — подсказал Петрович.
— Ого. Как летит время. — Семён щелкнул пальцем, и изображение девочки пропало.
— Решай, Паша. — сказал он. — Мы перельем твою дочь в эту секс-куклу и тогда вы сможете уехать из Солнечногорска. Кузнецову нужна информация как отключить электростанцию. Я готов ее предоставить, а ты взамен выторгуешь вольную для себя и дочери.
Потом посмотрел на меня и добавил.
— И для наших Ромео и Джульетты. Нечего молодым людям здесь делать, в этом проклятом месте.
Чего? Это он про кого сказал так, про меня с Ниной?
— А для меня? — подал голос с потолка Петрович.
— А для тебя по ситуации. — пожал плечами Семён.
— Хорошенькое дело, — донеслось сверху, — что же мне теперь, в канализацию перебираться жить? Там же каннибалы.
— Хороший кладовщик любой власти пригодится. — ответил ему Ложкарёв. — Может и не придётся.
— Я согласен. — решился Павел Фёдорович. — Но, как мы выкрадем дочь? Санаторий охраняют. Наверняка там будут не только проросшие. Будем пробиваться с боем?
— Зачем “с боем”? Думаю, мы сможем попросить помощи у Огневой. — задумался Семён. — Санаторий активно избавлялся от больных, которые себя плохо вели. Сливали их, как нечистоты, в подземные коммуникации. Некоторые там прижились.
— И речи быть не может. — отрезал Большаков. — Через канализацию мы точно не пройдем. Это самоубийство.
— Да ты дослушай сначала. Огневая дружит с группировкой Изменившихся. Это люди, сумевшие каким-то образом сохранить человеческое обличье на четвертой стадии арката. Я больше подозреваю, что они полиморфны или научились изменять свойства клеток своего тела. Но, это только мои догадки. Я с ними лично не общался. Они защищают проросших в Солнечногорске. Их несколько человек, но у них есть авторитет в канализации. Их слушаются даже отморозки. А может просто боятся. Что для нас тоже не плохо. Им наверняка не по нраву то, что сейчас происходит. Заручимся их поддержкой и проникнем в хранилище тел Санатория. Быстренько выкрадем Юльку и отвезем на закрытую станцию, в моё логово.
— Тогда нужно скорее связаться с Анной Сергеевной. — согласился Павел Фёдорович.
— Так уже. — Семен протянул руку и нажал на оправу яйца-игрушки.
Заиграла знакомая мелодия — “Ах вы сени, мои сени…”.
— Алло. Я вас слушаю. Это ты, Феденька? — я узнал сбивчивый голос Огневой
— Семён. Называйте меня Семеном, Анна Сергеевна. — попросил Ложкарёв.
— Для меня ты всегда останешься Феденькой. — вздохнула невидимая Анна Сергеевна. — Но почему ты звонишь? Что-то случилось?
— Не со мной случилось. Вы ведь помните Пашку Большакова? А его дочь?
— Как я могу их забыть? Я всех помню. И его жену, царствие ей небесное. А что случилось, Федя?
— В общем, нужна ваша помощь. — Семен рассказал ей обо всём, что происходит в городе. И про скорую войну. И про идею как спасти дочь Большакова. Анна Сергеевна горячо поддержала идею.
— Я всё поняла. Я сейчас же найду их, и попрошу помощи. Они мне не откажут. Пашенька, не переживай, Юлю мы вытащим.
— Спасибо, Анна Сергеевна. — поблагодарил Большаков.
— Скажите ей, что Петрович привет передаёт. — попросил сверху кладовщик.
— Они будут нужны нам сегодня, поздним вечером. — предупредил Семён.
— Хорошо — хорошо. Я уже бегу. — отозвалась Огневая.
— А. Тут Петрович вам привет… А, она уже убежала. Не судьба тебе, Петрович, щупальца к ней подкатить. — хмыкнул Семён и покрутил игрушку в руках.
— Да я так. По старой памяти. — смутился Петрович.
— Ну, это ладно. Значит я иду за дочкой. — задумчиво сказал Павел Фёдорович. — А как с куклой быть?
— За ней наш быстрый олень слетает и добудет. — указал на меня Ложкарёв.
— Кто? Я? — мне стало страшно. — В одиночку? Вы как себе это представляете?
— Прекрасно представляю. Во-первых, ты не один пойдёшь, а с другом. Во-вторых, я тебе подсказывать буду. Чего бояться то? Ты же хотел на экскурсию по корпусам. А тут такая возможность выдалась. Да ещё и бесплатно.
— С каким, на хрен, другом?
— С соседом твоим, Андреем. Он тебя и защитит, если что. Он сейчас, кстати, в твоей комнате, снеговичка разобрать пытается. Наверное, микрофон ищет.
Я вытаращил глаза на Семёна. А тот уже опять подкручивал оправу на яйце.
— Алло, Андрей? Как вам не стыдно, Андрей, брать снеговика без разрешения хозяина.
— Кто это? — раздался хриплый голос Андрея.
— Это Семён Ложкарёв. Будем знакомы.
— Семён? Я читал о тебе. Забавный ты тип. Так и знал, что эта игрушка с секретом. Чутьё меня ещё не подводило.
— Читал? — на лице Семёна появилось удивление, а я покраснел от стыда. Андрей добрался до моих записей. А я дурак и не думал их прятать.
— Ладно. Не важно. Ты, наверное, вышел на связь не просто так, перекинуться парой словечек? — спросил Андрей.
— Да. Тут ты прав. Я хочу предложить Кузнецову сделку. И надеюсь на твоё участие.
— Любопытно. И что за сделка?
— Я помогу отключить электростанцию. Таким образом, твои люди смогут взять штурмом корпуса. Мирон окажется в жопе. А Кузнецов — хозяином в городе. Взамен вы выпустите из города четырёх человек и забудете про их существование.
— Складно чешешь, Семён. А если Кузнецов скажет нет? — хмыкнул Андрей
— Тогда вам всем скоро станет не до смеха. Не стоит думать, что Мирон будет сидеть вечно в обороне и ждать от вас удара. Через 48 часов он сам по вам ударит. Сейчас он дожидается пока не закончат с настройкой людей, срощенных с механизмами. Новый вид проросших, прикинь? Вертолеты, танки… Обещал продемонстрировать много интересного. Вас всех сомнут его новейшие изобретения. И про манекены не забудь. Сколько их уже погулять выпустили?
— Хорошо. — медленно проговорил Андрей. — Вот теперь, Семён, я тебя внимательно слушаю.
Колёса поезда стучат по рельсам. Вагон качает, и от этого головная боль и тошнит. А может это от голода подташнивает. Не знаю. Не важно. Большаков опять подходил, просил, чтобы я поел и отвлекся. Не могу есть. Кусок в горло не лезет. Хочется лечь и сдохнуть.
И спать не получается. Хожу из угла в угол по вагону, теперь вот
