населения, где он рыскал в поисках рослых крестьян и грузных подмастерьев. Принудительные вербовки часто сопровождались кровопролитием. В некоторых случаях потенциальные рекруты даже погибали от рук своих похитителей. Из местных жителей посыпались жалобы.51 На самом деле первый этап принудительной вербовки был настолько драматичным, что вызвал волну паники. "Его Величество прибегает к таким поспешным средствам при наборе [своих войск], как будто ему грозит очень большая опасность, - писал Уильям Бретон, британский посланник, 18 марта 1713 года, спустя всего три недели после воцарения нового короля, - что крестьян принуждают к службе, а сыновей торговцев очень часто забирают из их лавок. Если этот метод будет продолжаться, то у нас здесь долго не будет рынка, и многие люди будут спасаться за пределами его доминионов...52
Столкнувшись с беспределом, который порождала принудительная вербовка, король сменил курс и положил конец этой практике на своих территориях.53 Вместо этого он создал сложный механизм призыва, который стал известен как "система кантонов". Приказ от мая 1714 года объявил, что обязанность служить в королевской армии возлагается на всех мужчин, достигших возраста службы, и что любой, кто бежит из страны, чтобы избежать этой обязанности, будет наказан как дезертир. Дальнейшие приказы закрепляли за каждым полком определенный округ (кантон), в пределах которого все неженатые молодые люди призывного возраста зачислялись в полковые списки (enrolliert). Добровольные призывники в каждый полк могли пополняться за счет местных призывников. Наконец, была разработана система отпусков, позволявшая после завершения базовой подготовки отпускать призывников обратно в свои населенные пункты. Затем они могли оставаться на службе до пенсионного возраста в качестве резервистов, которые были обязаны проходить переподготовку в течение двух-трех месяцев каждый год, но в остальном могли свободно (за исключением военного времени) вернуться к своим профессиям мирного времени. Чтобы еще больше смягчить влияние воинской повинности на экономику, от службы освобождались различные категории населения, в том числе крестьяне, владеющие и ведущие собственное хозяйство, ремесленники и рабочие различных профессий и отраслей, представляющих ценность для государства, государственные служащие и другие.54
Совокупным результатом этих нововведений стала совершенно новая военная система, способная обеспечить бранденбургско-прусскую корону крупными и хорошо обученными территориальными силами без серьезного нарушения гражданской экономики. Это означало, что в то время, когда большинство европейских армий все еще в значительной степени полагались на иностранных призывников и наемников, Бранденбург-Пруссия могла набрать две трети своих войск из подданных. Именно эта система позволила государству собрать четвертую по численности армию в Европе, хотя по территории и населению оно занимало лишь десятое и тринадцатое места соответственно. Не будет преувеличением сказать, что властно-политические подвиги Фридриха Великого были бы немыслимы без военного инструмента, созданного его отцом.
Если система кантонов значительно усилила внешнюю ударную мощь государства, она также имела далеко идущие социальные и культурные последствия. Ни одна организация не привела к подчинению дворянства в большей степени, чем реорганизованная бранденбургско-прусская армия. В начале правления Фридрих Вильгельм запретил членам провинциального дворянства поступать на иностранную службу или даже покидать свои земли без предварительного разрешения, а также составил список всех сыновей дворянских семей в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет. Из этого списка была отобрана группа мальчиков для обучения в кадетской школе, недавно созданной в Берлине (в помещениях академии, где Гундлинг когда-то работал профессором). Король продолжал проводить эту политику призыва элиты, несмотря на горькие протесты и попытки уклонения со стороны некоторых дворянских семей. Нередки были случаи, когда молодых дворян из непокорных семей собирали и под охраной отправляли в Берлин. В 1738 году Фридрих Вильгельм начал ежегодную проверку всех молодых дворян, которые еще не состояли на его службе; в следующем году он поручил окружным комиссарам проверять дворянских сыновей в своих округах, выявлять тех, кто "хорош собой, здоров и имеет прямые конечности", и отправлять соответствующий ежегодный контингент для зачисления в Берлинский кадетский корпус.55 К середине 1720-х годов в землях Гогенцоллернов не было практически ни одной дворянской семьи, в которой хотя бы один сын не служил бы в офицерском корпусе.56
Не стоит рассматривать этот процесс как нечто односторонне навязанное дворянству - политика удалась, потому что предлагала нечто ценное: перспективу жалованья, обеспечивавшего более высокий уровень жизни, чем могли позволить себе многие дворянские семьи, тесную связь с величием и властью трона, а также статус, связанный с почетным призванием с аристократическим историческим подтекстом. Тем не менее нельзя отрицать, что создание системы кантонов ознаменовало собой цезуру в отношениях между короной и дворянством. Человеческий потенциал, заложенный в дворянских земельных владениях, теперь был еще надежнее закреплен за государством, и дворянство начало постепенное превращение в касту служилых людей. Самуэль Бенедикт Карстед, пастор из Атцендорфа в герцогстве Магдебург и одно время полевой капеллан в бранденбургско-прусской армии, был прав, когда заметил, что система кантонов стала "окончательным доказательством того, что король Фридрих Вильгельм приобрел самый полный суверенитет".57
Согласно влиятельной точке зрения, кантональный режим создал военно-социальную систему, в которой иерархические структуры призывной армии и дворянского землевладения органично слились в один всемогущий инструмент господства. Согласно этой точке зрения, полк стал своего рода вооруженной версией поместья, в котором благородный господин выступал в качестве командира, а его подданные крестьяне - в качестве солдат. Результатом стала масштабная милитаризация бранденбургско-прусского общества, поскольку традиционные сельские структуры социального господства и дисциплины были пронизаны военными ценностями.58
Реальность была сложнее. Примеры знатных помещиков, которые одновременно являлись местными командирами, очень редки; они были скорее исключением, чем правилом. Военная служба не пользовалась популярностью среди крестьянских семей, которые возмущались потерей рабочей силы, когда молодых людей забирали для прохождения базовой подготовки.59 Местные записи из Пригница (к северо-востоку от Берлина) свидетельствуют о том, что уклонение от военной службы путем бегства через границы Бранденбурга в соседний Мекленбург было обычным делом. Чтобы избежать службы, мужчины были готовы пойти на отчаянные меры - даже признаться в готовности жениться на жительницах своих деревень, от которых у них были незаконнорожденные дети, - и иногда их поддерживали в этих попытках знатные землевладельцы. Более того, солдаты, находящиеся на действительной и неактивной службе, нередко становились разрушительным элементом, склонным использовать свое военное освобождение от местной юрисдикции против деревенских властей, и отнюдь не привносили настроения покорности и послушания в усадьбу.60
Отношения между местным населением и военными были напряженными. Поступали многочисленные жалобы на тираническое поведение полковых офицеров: освобождения от службы иногда игнорировались офицерами, приезжавшими "забирать" новобранцев, резервистов призывали в сезон сбора урожая, несмотря на обратное, а с крестьян, добивавшихся от местных командиров разрешения на брак, вымогали взятки (в некоторых районах эта последняя проблема была настолько выражена, что заметно
