от лишних пут, он поразит мир количеством, разнообразием и качеством своей продукции. Поэтому, говорили эти "физиократы", пусть природа (по-гречески physis) правит (kratein); пусть люди изобретают, производят и торгуют в соответствии со своими природными инстинктами; или, как говорил Гурне, laissez faire - "пусть он делает" так, как считает нужным. Знаменитая фраза уже была старой, поскольку около 1664 года, когда Кольбер спросил бизнесмена Лежандра: "Что мы [правительство] должны сделать, чтобы помочь вам?", тот ответил: "Nous laisser faire - пусть мы сделаем это, пусть мы одни". 30
Жан-Клод Винсент де Гурне стал первым ясным голосом физиократов во Франции. Несомненно, он знал о протестах Буагильбера и Вобана Людовику XIV против удушающих ограничений, наложенных на сельское хозяйство феодальным режимом. На него произвели такое впечатление "Краткие замечания о торговле и процентах" (1668) сэра Джозайи Чайлда, что он перевел их на французский язык (1754); и, предположительно, он читал "Эссе о природе торговли" (ок. 1734) Ричарда Кантильона во французском варианте (1755). Некоторые относят к этой последней книге рождение экономики как "науки" - аргументированного анализа источников, производства и распределения богатства. "Земля, - говорил Кантильон, - это источник или материал, из которого извлекается богатство", но "человеческий труд - это форма, которая производит богатство"; и он определял богатство не в терминах золота или денег, а как "пропитание, удобства и комфорт жизни".31 Это определение само по себе стало революцией в экономической теории.
Гурне был зажиточным купцом, работавшим сначала (1729-44 гг.) в Кадисе. После обширных деловых операций в Англии, Германии и Соединенных провинциях он поселился в Париже и был назначен интендантом торговли (1751). Путешествуя по Франции с инспекционными поездками, он на собственном опыте наблюдал, как гильдии и правительство ограничивают экономическую деятельность и обмен. Он не оставил письменных формулировок своих взглядов, но они были обобщены после его смерти (1759) его учеником Тюрго. Он настаивал на том, что существующие экономические правила должны быть сокращены, если не отменены; каждый человек лучше правительства знает, какая процедура лучше всего способствует его работе; когда каждый свободен следовать своим интересам, будет производиться больше товаров, и богатство будет расти.32
Существуют уникальные и первобытные законы, основанные только на природе, по которым все существующие в торговле ценности уравновешивают друг друга и устанавливают определенную цену, подобно тому как тела, предоставленные самим себе, располагаются в соответствии со своим удельным весом;33
То есть стоимость и цены определяются отношениями спроса и предложения, которые, в свою очередь, обусловлены природой человека. Гурне пришел к выводу, что государство должно вмешиваться в экономику только для защиты жизни, свободы и собственности, а также для стимулирования, с помощью различий и наград, количества и качества производства. М. Трюден, возглавлявший Бюро торговли, принял эти доктрины, а Тюрго придал им силу своего красноречия и признанной честности.
Франсуа Кесне придерживался несколько иной физиократической линии. Сын землевладельца, он никогда не терял интереса к земле, хотя и получил образование врача. Он сколотил состояние благодаря своему мастерству в медицине и хирургии и стал врачом госпожи де Помпадур и короля (1749). В своих покоях в Версале он собрал компанию еретиков - Дюкло, Дидро, Бюффона, Гельвеция, Тюрго...; там они свободно обсуждали все, кроме короля, которого мечтали превратить в "просвещенного деспота" как проводника мирных реформ. Окунувшись в эпоху Разума, Кесне почувствовал, что пришло время применить разум к экономике. Хотя в своих работах он был самоуверенным догматиком, в душе он был добрым человеком, отличавшимся честностью в безнравственном окружении.
В 1750 году он познакомился с Гурнеем и вскоре стал больше интересоваться экономикой, чем медициной. Под осторожными псевдонимами он писал эссе для "Энциклопедии" Дидро. Его статья "Фермы" приписывает их дезертирство высоким налогам и воинской повинности. В статье "Зерно" (1757) отмечалось, что мелкие фермы не способны выгодно использовать самые продуктивные методы, и [ предпочтение отдавалось крупным плантациям, управляемым "предпринимателями" - предвосхищением сельскохозяйственных мамонтов нашего времени. Правительство должно улучшить дороги, реки и каналы, отменить все пошлины на перевозки и освободить продукты сельского хозяйства от всех ограничений торговли.
В 1758 году Кесне опубликовал "Экономическую таблицу", которая стала основным манифестом физиократов. Хотя она была напечатана в правительственной типографии в Версальском дворце под надзором короля, в ней осуждалась роскошь как расточительное использование богатства, которое могло бы быть использовано для производства большего богатства. По мнению Кеснея, богатство составляют только продукты земли. Он разделил общество на три класса: класс производительный - фермеры, шахтеры и рыбаки; класс располагаемый - люди, способные занять военную или административную должность; и класс старинный - ремесленники, превращающие продукты земли в полезные предметы, и торговцы, доводящие их до потребителя. Поскольку налоги, взимаемые со второго или третьего класса, в конечном итоге (по мнению Кеснея) ложатся на владельцев земли, наиболее научным и удобным будет единый налог (impôt unique) на годовую чистую прибыль каждого участка земли. Налоги должны взиматься непосредственно государством, а не частными финансистами (fermiers généraux). Правительство должно быть абсолютной и наследственной монархией.
Сейчас предложения Кесне кажутся порочными из-за недооценки труда, промышленности, торговли и искусства, но некоторым его современникам они казались озаряющим откровением. Самый яркий из его последователей, Виктор Рикети, маркиз де Мирабо, считал, что Tableau économique соперничает с письменностью и деньгами как с самыми благородными изобретениями истории. Маркиз родился в 1715 году и умер в 1789-м, точно попав в эпоху Вольтера. Он унаследовал комфортабельное поместье, жил как лорд, писал как демократ, озаглавил свою первую книгу "Друг людей, или Трактат о народонаселении" (1756) и заслужил имя, которое он взял себе, - "Друг человечества". После публикации своего шеф-повара он попал под влияние Кеснея; он пересмотрел свою книгу и расширил ее до шеститомного трактата, который выдержал сорок изданий и сыграл важную роль в подготовке умов Франции к 1789 году.
Маркиз не был так обеспокоен размножением людей, как Мальтус в 1798 году. Он считал, что нация становится великой благодаря многочисленному населению и что это становится возможным благодаря тому, что "люди размножаются, как крысы в сарае, если у них есть средства к существованию".34-что мы и наблюдаем до сих пор. Он пришел к выводу, что следует всячески поощрять тех, кто выращивает пищу. Неравномерное распределение богатства, по его мнению, препятствует производству продуктов питания, поскольку поместья богатых занимают земли, которые могли бы стать плодородными фермами. В предисловии Мирабо сообщал королю, что крестьяне
Самый продуктивный класс из всех, те, кто не видит под собой ничего, кроме своей и вашей кормилицы - Матери-Земли; кто неустанно опускается под тяжестью самых утомительных трудов;
