скульптор нанес пышное украшение из резьбы и позолоченной бронзы: пухлые путти, цветочные венки воздушного изящества, рельефы Девы Марии и различных святых, ангелы, сидящие на вершине гробницы и простирающие в пространство красивые ноги, и, над всем этим, лежащие фигуры Генриха VII и его королевы Елизаветы. Это была такая скульптура, какой Англия еще не видела, и в Англии ее никогда не превзошли. Здесь, по словам Фрэнсиса Бэкона, скупой король, который жалел пенни, чтобы тратить фунты, "мертвый живет богаче, чем живой в любом из своих дворцов".21
Генрих VIII был не тем человеком, который позволил бы кому-то быть похороненным роскошнее, чем он сам. В 1518 году он согласился заплатить Торриджано 2 000 фунтов стерлингов за гробницу, которая "на четвертую часть больше", чем гробница его отца.22 Она так и не была закончена, поскольку художник, как и король, отличался королевским нравом; Торриджано в раздражении покинул Англию (1519), а когда вернулся, больше не работал над второй гробницей. Вместо этого он создал для капеллы Генриха VII главный алтарь, ризницу и балдахин, которые люди Кромвеля разрушили в 1643 году. В 1521 году Торриджано уехал в Испанию.
Смертельная комедия возобновилась в 1524 году, когда Вулси поручил другому флорентийцу, Бенедетто да Ровеццано, построить для него гробницу в часовне Святого Георгия в Виндзоре, "дизайн которой, - писал лорд Герберт из Чербери, - был настолько великолепен, что намного превосходил дизайн Генриха VII". 23 Когда кардинал пал, он умолял короля позволить ему сохранить хотя бы чучело для более скромной гробницы в Йорке; Генрих отказался и конфисковал все как вместилище для себя; он велел художникам заменить фигуру Вулси своей собственной; но религия и брак отвлекли его, и погребальный памятник так и не был завершен. Карл I пожелал быть похороненным в нем, но враждебный парламент продавал убранство по частям, пока не остался только саркофаг из черного мрамора, который в конце концов (1810) послужил частью усыпальницы Нельсона в соборе Святого Павла.
Помимо этих трудов, а также великолепных деревянных ширм и стойл, витражей и сводов часовни Королевского колледжа в Кембридже, запоминающаяся архитектура этого века была посвящена прославлению загородных домов аристократии в сказочные дворцы, возвышающиеся среди полей и лесов Англии. Архитекторами были англичане, но для оформления привлекли дюжину итальянцев. Внушительный широкий фасад в смешанной готике и ренессансе, ворота с башенкой, ведущие во двор, просторный зал для многолюдных празднеств, массивная лестница, обычно из резного дерева, комнаты, украшенные фресками или гобеленами и освещенные решетчатыми окнами или ирисами, а вокруг зданий - сад, олений парк и, за его пределами, охотничьи угодья - все это было скептическим лесом рая для английского дворянина.
Самым известным из этих тюдоровских поместий был Хэмптон-Корт, построенный Вулси (1515) для себя и завещанный в ужасе своему королю (1525). Не один архитектор, а целая коалиция английских мастеров-строителей создала его в основном в перпендикулярной готике и по средневековому плану, со рвом, башнями и зубчатыми стенами; Джованни да Майано добавил ренессансный штрих в терракотовых кругляшах на фасаде. Герцог Вюртембергский, посетивший Англию в 1592 году, назвал Хэмптон-Корт самым великолепным дворцом в мире.24 Не менее роскошными были Саттон Плейс в Суррее, построенный (1521-27 гг.) для сэра Ричарда Уэстона, и дворец Ноунсуч, начатый в 1538 году для Генриха VIII в имперском масштабе. "Он пригласил сюда, - говорится в старом описании, - самых превосходных мастеров, архитекторов, скульпторов и статуй разных наций, итальянцев, французов, голландцев и коренных англичан; и они представили изумительный пример своего искусства в украшении дворца и как внутри, так и снаружи украсили его статуями, которые здесь дословно повторяют древние работы Рима, а в других местах превосходят их по совершенству". 25 Двести тридцать человек постоянно работали над этим дворцом, который должен был затмить Шамбор и Фонтенбло Франциска I. Редко когда английские короли были так богаты, а английский народ так беден. Генрих умер, так и не достроив Нонезух. Елизавета сделала его своей любимой резиденцией; Карл II подарил его своей любовнице леди Каслмейн (1670), которая приказала снести его и продала части, как единственный способ превратить пассив в актив.
VI. ГОЛБЕЙН МЛАДШИЙ: 1497-1543 ГГ.
Как бесполезны слова перед произведением искусства! Каждое искусство успешно сопротивляется переводу на любой другой носитель; у него есть свое неотъемлемое качество, которое должно говорить само за себя или не говорить вовсе. История может лишь зафиксировать мастеров и шедевры, но не передать их. Молча сидеть перед картиной Гольбейна, изображающей его жену и детей, лучше, чем писать биографию. Однако ....
Его родителям повезло больше, чем его времени. Его отец был одним из ведущих художников Аугсбурга. От него Ганс научился элементам искусства, а от Ганса Бургкмайра - итальянскому изяществу и лепке. В 1512 году он написал четыре алтарные панели, которые сейчас находятся в Аугсбургской галерее - достаточно скромные, но удивительно хорошие для пятнадцатилетнего юноши. Два года спустя он и его брат Амброз, тоже художник, отправились в Базель. Возможно, отец слишком настаивал на своем собственном, все еще готическом стиле; возможно, в Аугсбурге не было достаточно образованных людей, чтобы содержать больше нескольких художников; в любом случае, молодость и гений редко любят дом. В Базеле ребята узнали, что свобода - это испытание. Ганс иллюстрировал различные тома, в том числе "Похвалу глупости" Эразма; он выполнил несколько грубых малярных работ, сделал вывеску для школьного учителя и украсил столешницу живыми эпизодами из истории о святом Никто - удобном ничтожестве, которого обвиняли во всех безымянных проступках, но который никогда не говорил ни слова в свою защиту. Благодаря мастерству, проявленному в этой работе, Ганс получил выгодный заказ - написать портреты бургомистра Якоба Мейера и его жены (1517). Слава об этих портретах распространилась; Якоб Гертенштейн вызвал Гольбейна в Люцерн, и там Ганс расписал фресками фасад и стены дома своего покровителя, а также написал портрет Бенедикта Гертенштейна, который сейчас хранится в музее Метрополитен в Нью-Йорке. Из Люцерна он, возможно, перебрался в Италию; в его работах отныне прослеживается итальянское влияние в анатомической точности, архитектурных фонах и управлении светом. Вернувшись в Базель в возрасте двадцати двух лет, он открыл собственную мастерскую и женился на вдове (1519). В том же году умер его брат, а в 1524 году - их отец.
Немецкий реализм смешался с романской архитектурой и классическим орнаментом в религиозных картинах, которые теперь создавал Гольбейн. Поражает реализм, напоминающий Мантенью, в картине "Христос во гробе": тело из костей и кожи, глаза ужасно открыты, волосы растрепаны, рот раскрыт в последней
