осторожным консерватизмом медицинской профессии, претендуют на удивительные исцеления гетеродоксальными средствами, осуждают профессию как жестоко отсталую, какое-то время творят чудеса, а затем теряют себя в тумане отчаянной экстравагантности и изоляции. Хорошо, что такие слепни появляются время от времени, чтобы держать медицинскую мысль в тонусе, и хорошо, что медицина должна контролировать поспешные инновации в обращении с человеческой жизнью. Здесь, как в политике и философии, радикальная молодость и консервативный возраст неохотно сотрудничают в том балансе вариаций и наследственности, который заложен природой для развития.
Филипп Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм называл себя Aureolus, что означало карат его блеска, а Парацельс, вероятно, латинизацию имени Гогенгейм.71 Его отец, Вильгельм Бомбаст фон Гогенгейм, был незаконнорожденным сыном вспыльчивого швабского дворянина. Оставленный на произвол судьбы, Вильгельм занимался врачебной практикой среди бедных жителей деревни близ Айнзидельна в Швейцарии и женился на Эльзе Охснер, дочери трактирщика и помощнице медсестры, у которой вскоре после этого развилось маниакально-депрессивное состояние. Такое двойственное происхождение могло склонить Филиппа к нестабильности, а также к обиде на то, что окружающая среда недостаточно развила его способности. Родившись в 1493 году, он рос среди пациентов своего отца и, возможно, в излишнем знакомстве с трактирами, чья распущенная жизнь всегда оставалась ему по вкусу. Сомнительная история утверждает, что мальчик был растерзан диким кабаном или пьяными солдатами. Известно, что в его взрослой жизни не было ни одной женщины. Когда ему было девять лет, его мать утопилась. Вероятно, по этой причине отец и сын переехали в Виллах в Тироле. Там, по преданию, Вильгельм преподавал в шахтерской школе и занимался алхимией. Конечно, неподалеку находились шахты и плавильный завод, и вполне вероятно, что там Филипп научился некоторым знаниям в области химии, с помощью которых ему предстояло совершить революцию в терапии.
В четырнадцать лет он отправился учиться в Гейдельберг. Неугомонность его натуры проявилась в том, что он быстро переходил из одного университета в другой - Фрайбург, Ингольштадт, Кельн, Тюбинген, Вена, Эрфурт, наконец (1513-15) Феррара - хотя такие схоластические странствия были частым явлением в Средние века. В 1515 году, не получив ученой степени, Филипп - теперь уже Парацельс - поступил на службу в качестве хирурга-парикмахера в армию Карла I Испанского. Закончив кампанию, он вернулся к свободной жизни. Если верить ему, он занимался медициной в Гранаде, Лиссабоне, Англии, Дании, Пруссии, Польше, Литве, Венгрии "и других землях".72 Он был в Зальцбурге во время крестьянской войны 1525 года, лечил их раны и сочувствовал их целям. Он придерживался социалистических взглядов; осуждал деньги, проценты, купцов, выступал за коммунизм в земле и торговле и равное вознаграждение для всех.73 В своей первой книге "Архидокса" ("Арка мудрости", 1524) он отвергал теологию и превозносил научный эксперимент.74 Арестованный после провала крестьянского восстания, он был спасен от виселицы свидетельством того, что никогда не брал в руки оружия; однако его изгнали из Зальцбурга, и он поспешно покинул город.
В 1527 году он находился в Страсбурге, занимался хирургической практикой и читал лекции хирургам-парикмахерам. Его доктрина представляла собой путаницу смысла и бессмыслицы, магии и медицины - хотя одному Богу известно, как будущее опишет наши нынешние уверенности. Он то отвергал астрологию, то принимал ее; он не стал бы делать клизму, если бы луна находилась в неправильной фазе. Он смеялся над жезлом для гадания, но утверждал, что превращал металлы в золото.75 Движимый, как и молодой Агриппа, жаждой знаний, он с тревогой искал "философский камень", то есть некую универсальную формулу, которая объяснила бы вселенную. Он доверчиво писал о гномах, асбестовых саламандрах и "сигнатурах" - лечении больных органов препаратами, напоминающими их по цвету или форме. Он не гнушался использовать магические заклинания и амулеты в качестве лекарств76-Возможно, в качестве суггестивной медицины.
Но тот же самый человек, пропитанный заблуждениями своего времени, смело выступал за применение химии в медицине. Иногда он говорил как материалист: "Человек происходит из материи, а материя - это вся Вселенная".77 Человек для Вселенной - как микрокосм для макрокосма; оба они состоят из одних и тех же элементов - в основном, солей, серы и ртути; а безжизненные на первый взгляд металлы и минералы обладают инстинктом жизни.78 Химиотерапия - это использование макрокосма для лечения микрокосма. Человек - это химическое соединение; болезнь - это дисгармония не галеновских "гуморов", а химических составляющих организма; вот первая современная теория метаболизма. В целом терапия того времени полагалась на растительный и животный мир; Парацельс, глубоко погруженный в алхимию, подчеркивал лечебные возможности неорганических веществ. Он сделал ртуть, свинец, серу, железо, мышьяк, медный купорос и сульфат калия частью фармакопеи; он распространил использование химических настоек и экстрактов; он был первым, кто сделал "настойку опия", которую мы называем лауданумом. Он поощрял использование минеральных ванн и объяснял их разнообразные свойства и эффекты.
Он отметил профессиональные и географические факторы заболеваний, изучил фиброидный фтизис у шахтеров и впервые связал кретинизм с эндемическим зобом. Он расширил представления об эпилепсии и связал паралич и нарушения речи с травмами головы. В то время как подагра и артрит считались естественными и неизлечимыми последствиями старения, Парацельс утверждал, что они поддаются лечению, если диагностировать их как следствие кислот, образующихся из остатков пищи, слишком долго задерживающихся в толстой кишке. "Все болезни можно проследить до коагуляции непереваренной материи в кишечнике".79 Эти кислоты кишечного гниения он называл "тартаром", потому что их отложения в суставах, мышцах, почках и мочевом пузыре "жгут как ад, а Тартар - это ад".80 "Врачи хвастаются своим знанием анатомии, - говорил он, - но они не видят зубного камня, прилипшего к их зубам";81 и слово "прилипает". Он предлагал предотвратить образование таких отложений в организме с помощью здорового питания, тонизирующих средств и улучшенной элиминации; он пытался "смягчить" отложения с помощью лаврового масла и смол; а в крайних случаях он выступал за хирургическое вмешательство, чтобы позволить отложениям выйти или быть удаленными. Он утверждал, что вылечил множество случаев подагры с помощью этих методов, и некоторые врачи в наше время считают, что излечились, следуя диагнозу Парацельса.
Весть об исцелениях, совершенных Парацельсом в Страсбурге, достигла Базеля. Там знаменитый печатник Фробен страдал от острой боли в правой ноге. Врачи советовали ампутацию. Фробен пригласил Парацельса приехать в Базель и продиагностировать его. Парацельс приехал и излечил больного без применения ножа. Эразм, живший в то время с Фробеном и множеством болезней, проконсультировался с Парацельсом, который прописал ему лекарства - мы не знаем, с каким успехом. В любом случае эти знаменитые пациенты принесли молодому врачу новую славу,
