многолюдный путь к вечному проклятию. Тереза читала с волнением. После очередного тяжелого приступа она оставила все мысли о мирском счастье и решила исполнить свой детский обет. Она вернулась в Авилу и поступила в кармелитский монастырь Воплощения (1534).
Некоторое время она была счастлива в успокаивающей рутине месс, молитв и очистительных исповедей, а когда принимала причастие, то ощущала хлеб как истинного Христа на своем языке и в своей крови. Но ей не давала покоя распущенная дисциплина монастыря. У монахинь были не кельи, а уютные комнаты; они хорошо питались, несмотря на еженедельные посты; они украшали свои лица ожерельями, браслетами и кольцами; они принимали посетителей в гостиной и наслаждались длительным отдыхом за стенами монастыря. Тереза чувствовала, что эти условия недостаточно защищают ее от соблазнов и фантазий плоти. Возможно, из-за этого, а также из-за растущего недовольства, ее приступы становились все более частыми и болезненными. Отец снова отправил ее к сестре, и снова по дороге дядя подарил ей религиозную книгу "Третий абседарий Франсиско де Осуньи". Это было руководство по мистической молитве, молитве без слов, ибо, по словам автора, "только тот, кто обращается к Богу в тишине, может быть услышан и получить ответ". 18 В своем сельском уединении Тереза практиковала эту тихую, медитативную молитву, которая так хорошо подходила к трансовому состоянию, вызванному ее приступами.
Врач-травник пытался вылечить ее, но его снадобья едва не убили ее. Когда она вернулась в монастырь в Авиле (1537 год), она была близка к смерти и страстно желала ее. Наступил самый сильный из ее припадков; она впала в кому, которую приняли за смерть; два дня она лежала холодная и неподвижная, казалось, без дыхания; монахини вырыли для нее могилу. Она пришла в себя, но оставалась настолько слабой, что не могла переваривать твердую пищу и не переносила прикосновений. В течение восьми месяцев она лежала в монастырском лазарете почти в полном параличе. Постепенно ее состояние улучшилось до частичного паралича, но "времена, когда меня не мучили сильные боли, были действительно редкими".19 Она отказалась от медицинского лечения и решила полностью положиться на молитву. В течение трех лет она страдала и молилась. И вдруг однажды утром в 1540 году прикованная к постели и казавшаяся неизлечимой инвалидка проснулась и обнаружила, что ее конечности больше не парализованы. Она встала и пошла. День ото дня она все активнее приобщалась к монастырскому режиму. Ее выздоровление было названо чудом, и она сама верила в это. Возможно, молитва успокоила нервную систему, перегруженную противоречивыми желаниями, чувством греха и страхом перед адом, а успокоенные нервы и отсутствие врачей дали ее телу нежданный покой.
Монастырь Воплощения прославился как место чудесного исцеления. Люди приезжали из окрестных городов, чтобы увидеть исцеленную Богом монахиню; они оставляли деньги и подарки для святой обители; мать-настоятельница поощряла эти визиты и велела Терезе показывать себя, когда приходят посетители. Тереза с тревогой обнаружила, что ей доставляют удовольствие эти визиты, эта слава и присутствие красивых мужчин. К ней вернулось чувство греха. Однажды (1542 год), когда она беседовала в гостиной с мужчиной, который особенно привлекал ее, ей показалось, что она видит Христа, стоящего рядом с посетителем. Она впала в транс, и ее пришлось отнести в свою келью на раскладушке.
В течение следующих шестнадцати лет у нее не прекращались подобные видения. Они стали для нее более реальными, чем жизнь. В 1558 году, погрузившись в молитву, она почувствовала, как ее душа выходит из тела и возносится на небо, а там видит и слышит Христа. Эти видения больше не изнуряли, они освежали ее. Она писала:
Часто, немощная и измученная ужасными болями перед экстазом, душа выходит из него полной здоровья и прекрасно настроенной на действия... как будто Бог пожелал, чтобы само тело, уже послушное желаниям души, разделило с ней счастье..... Душа после такого благодеяния воодушевляется мужеством столь великим, что если бы в этот момент ее тело было разорвано на куски за дело Божье, она бы не чувствовала ничего, кроме живейшего утешения".20
В другой раз ей показалось, что "чрезвычайно красивый ангел" вонзил "длинный золотой дротик" с огненным наконечником "в мое сердце несколько раз, так что он достиг самых моих внутренностей".
Боль была настолько реальной, что я был вынужден стонать вслух, и в то же время она была настолько восхитительно сладкой, что я не хотел бы от нее избавляться. Ни одно наслаждение в жизни не может дать большего удовлетворения. Когда ангел вынул дротик, он оставил меня всю горящую от великой любви к Богу.* 21
Этот и другие отрывки из трудов святой Терезы легко поддаются психоаналитической интерпретации, но никто не может сомневаться в высокой искренности святой. Как и Игнатий, она была убеждена, что видит Бога, и в этих видениях ей прояснялись самые сокровенные проблемы.
Однажды, когда я находился в оратории, мне было дано в одно мгновение понять, как все вещи видны и содержатся в Боге..... Это одна из самых значительных милостей, которые Господь даровал мне.... . Наш Господь дал мне понять, каким образом один Бог может быть в трех лицах. Он заставил меня увидеть это так ясно, что я остался настолько же удивленным, насколько и утешенным..... И теперь, когда я думаю о Святой Троице... я испытываю невыразимое счастье.22
Сестры-монахини Терезы интерпретировали ее видения как бред и болезненные припадки.23 Ее исповедники склонялись к тому же мнению и сурово говорили ей: "Дьявол обманул ваши чувства". Горожане решили, что она одержима бесами, призвали инквизицию осмотреть ее и предложили, чтобы священник изгнал дьяволов путем экзорцизма. Друг посоветовал ей послать инквизиции отчет о своей жизни и видениях, и она написала свою классическую "Виду". Инквизиторы внимательно изучили его и объявили священным документом, который укрепит веру всех, кто его прочтет.
Укрепив свое положение этим приговором, Тереза, которой было уже пятьдесят семь лет, решила реформировать орден монахинь-кармелиток. Вместо того чтобы попытаться восстановить старую аскетическую дисциплину в монастыре Воплощения, она решила открыть отдельный монастырь, куда приглашала тех монахинь и послушниц, которые соглашались на режим абсолютной бедности. Первые кармелитки носили грубую мешковину, ходили всегда босиком, питались скудно и часто постились. Тереза требовала от своих кармелиток-дискалиток (без обуви) примерно таких же строгих правил, но не как самоцель, а как символ смирения и отречения от этого соблазнительного мира. Возникла тысяча препятствий; жители города Авила осудили этот план, поскольку он грозил прекратить всякое общение монахинь с родственниками. Провинциал ордена отказал в разрешении на строительство нового монастыря. Тереза обратилась
