папе Иннокентию IV (1250) письменный мемориал, в котором он приписывал недостатки Церкви практике папской курии.58 В Оксфорде он основал первый "сундук" для безвозмездного предоставления займов ученым.59 Он был первым из тысячи блестящих умов, чьи достижения создали великолепный престиж Оксфорда в образовательном и интеллектуальном мире.
Сегодня Оксфорд - это не только университет, но и производственный центр, в котором делают не только донов, но и автомобили. Но Кембридж по-прежнему остается городом колледжей, средневековой жемчужиной, украшенной современным богатством и британским хорошим вкусом; все в нем относится к его колледжам, и средневековое спокойствие сохранилось в этом прекраснейшем из университетских городов. По-видимому, его интеллектуальное превосходство следует датировать убийством в Оксфорде. В 1209 году студент убил женщину; горожане совершили налет на общежитие и повесили двух или трех студентов. Университет, то есть ассоциация магистров, приостановил свою деятельность в знак протеста против действий горожан; и, если верить обычно заслуживающему доверия Мэтью Парису, 3000 студентов и, предположительно, многие магистры покинули Оксфорд. Многие из них, как нам рассказывают, отправились в Кембридж и основали там залы и факультеты; это первое упоминание о чем-то более высоком, чем начальная школа. Вторая миграция парижских студентов в 1228 году пополнила ряды студенчества. Прибывшие монахи-мендиканты или бенедиктинцы основали колледжи. В 1281 году епископ Эли организовал первый светский колледж в Кембридже - Колледж Святого Петра, ныне Питерхаус. В XIV, XV и XVI веках были основаны и украшены дополнительные колледжи, некоторые из которых стали шедеврами средневековой архитектуры. Все они вместе, окруженные тихой извилистой рекой Кэм, вместе со своими кампусами представляют собой одно из самых прекрасных творений человека.
VIII. СТУДЕНЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ
Средневековый студент мог быть любого возраста. Он мог быть викарием, приором, аббатом, купцом, женатым человеком; он мог быть тринадцатилетним мальчиком, обеспокоенным внезапным достоинством своих лет. Он поступал в Болонский, Орлеанский или Монпелье, чтобы стать юристом или врачом; в другие университеты он поступал в некоторых случаях, чтобы подготовиться к государственной службе, обычно же он хотел сделать карьеру в Церкви. Вступительных экзаменов не было; единственными требованиями были знание латыни и способность платить скромную плату каждому магистру, у которого он учился. Если он был беден, ему могла помочь стипендия, или его деревня, его друзья, его церковь или его епископ. Таких случаев были тысячи.60 Аббат Самсон, герой "Хроник Джослина" и "Прошлого и настоящего" Карлайла, своим образованием был обязан бедному священнику, который продавал святую воду, чтобы Самсон получал плату за обучение.61 Студент, отправляющийся в университет или из него, обычно получал бесплатный проезд, а также бесплатную еду и жилье в монастырях по пути.62
Прибыв в Оксфорд, Париж или Болонью, он оказался бы одним из огромной толпы счастливых, смущенных и жаждущих студентов на волне интеллектуального энтузиазма, который делал философию с примесью ереси такой же захватывающей, как война, а дебаты - такими же увлекательными, как турнир. В Париже в 1300 году он нашел бы около 7000 студентов, в Болонье - 6000, в Оксфорде - 3000;* В целом в университетах Парижа, Оксфорда и Болоньи тринадцатого века было больше студентов, чем позже, вероятно, потому, что у них было меньше конкурентов. Новичка принимала его "нация", и его могли направить в жилые помещения - возможно, в какую-нибудь бедную семью; если у него были нужные связи, он мог получить кровать и комнату в одном из хоспициев или общежитий, где его расходы были бы небольшими. В 1374 году студент Оксфорда платил 104 шиллинга (1040 долларов) в год за постель и питание, двадцать (200 долларов) за обучение, сорок за одежду.65
Никакой особой академической одежды ему не предписывалось; однако его просили застегивать мантию и не ходить без обуви, если только мантия не доходила до пят.66 Для отличия магистры носили каппа - красную или пурпурную мантию с миниверной каймой и капюшоном; иногда они покрывали голову квадратной биреттой, увенчанной хохолком вместо кисточки. Парижский студент имел статус и церковные иммунитеты клирика: он был освобожден от военной службы, государственных налогов и светского суда; его ожидали - не всегда заставляли - принять постриг; если он женился, то мог продолжать обучение, но терял свои клерикальные привилегии и не мог получить степень. Разумная распущенность, однако, не влекла за собой подобных наказаний. Монах Жак де Витри, около 1230 года, описывал парижских студентов следующим образом
распущеннее людей. Они не считали блуд грехом. Проститутки почти силой затаскивали проходящих мимо священнослужителей в бордели, причем открыто, по улицам; если священнослужители отказывались войти, шлюхи называли их содомитами..... Этот отвратительный порок [содомия] настолько заполнил город, что считалось знаком чести, если мужчина держал одну или несколько наложниц. В одном и том же доме наверху находились классы, а внизу - бордель; наверху мастера читали лекции, внизу куртизанки занимались своими низменными услугами; в одном и том же доме дебаты философов можно было услышать вместе с ссорами куртизанок и сутенеров.67
В этом есть все признаки праведного преувеличения; мы можем только заключить, что в Париже клирик и святой не были синонимами.* Далее Жак рассказывает, как у каждой национальной группы студентов были любимые прилагательные для других групп: англичане - любители крепких напитков и хвостатые; французы - гордые и женоподобные; немцы - furibundi (болтуны) и "непристойные в своих чашках"; фламандцы - толстые и жадные и "мягкие, как масло"; и все они, "благодаря таким перепалкам, часто переходили от слов к ударам".69 В Париже студенты сначала толпились на острове, где находился Нотр-Дам; это был первоначальный латинский квартал. Квартал, названный так потому, что студенты должны были говорить по-латыни даже в несхоластических беседах - правило, которое часто нарушалось. Даже когда Латинский квартал был расширен и включил в себя западную часть пригорода к югу от Сены, студенты были слишком многочисленны, чтобы их можно было легко контролировать. Часто происходили стычки между студентами и студентами, студентами и мастерами, студентами и горожанами, светскими и монахами. В Оксфорде колокол собора Святой Марии созывал студентов, а колокол собора Святого Мартина - мещан, чтобы сразиться в периодической войне между городом и городом. Один бунт в Оксфорде (1298 г.) обошелся в 3 000 фунтов стерлингов (150 000 долларов) в виде материального ущерба.70 Парижский чиновник (1269 г.) издал прокламацию против ученых, которые "днем и ночью зверски ранят и убивают многих, уводят женщин, насилуют девственниц, врываются в дома" и совершают "снова и снова грабежи и многие другие безобразия".71 Возможно, оксфордские мальчики были менее склонны к разврату, чем парижские школьники, но убийства там случались часто, а казни -
