Но сложность ее дел и несовершенство коммуникационных сетей сыграли свою провидческую роль. Изучив ее положение, Эдмонд понял, что есть вопросы, которые ему необходимо обсудить с адвокатами в Рио. Они поехали пообедать в ресторан на другой стороне границы во Франции, сделали звонок и ждали, пока он дойдет. Когда Лили позвали к телефону, "я почувствовала, что Эдмонд смотрит на мои ноги", - вспоминает она. Поскольку по телефону стороны не смогли прийти к взаимоприемлемому решению, Эдмон предложил ей остаться в Женеве на несколько дней. Собрав одежду на один день, Лили отправилась в бутик Аниты Смаги, жены Виктора Смаги, старого друга Эдмонда. На следующий день Лили и Эдмон продолжали разговаривать.
И оказалось, что им есть о чем поговорить. В отличие от многих других женщин, которых он встречал, Лили была на волне Эдмонда. Как и Эдмонд, она свободно владела несколькими языками, в том числе португальским, английским и французским. Они оба любили коллекционировать. На самом деле Лили была на голову выше Эдмонда: она собрала коллекцию произведений искусства, в которую входили картины Клее, Пикассо и Ван Гога. У нее были средства, чтобы снять собственную квартиру в Лондоне или яхту в Средиземном море.
В Лили Монтеверде Эдмон нашел равную себе - по росту, богатству, амбициям, независимости и стойкости. Осознав, что потенциально ситуация может измениться, он стал более сдержанным. В то же время она, казалось, зажгла в нем интерес и счастье, которых друзья раньше в нем не замечали. Когда он готовился к встрече с Лили в отеле "Президент Вильсон" в Женеве, Эдмон проводил перед зеркалом девяносто минут, "перекладывая два волоска с одной стороны на другую", - вспоминал Симон Алуан. Он проверял, хорошо ли отглажены его рубашка и костюм.
У Лили были не только свои ресурсы, но и свой график. Это был человек, к жизни которого ему предстояло приспособиться, а не наоборот. Эдмонд часто навещал Лили в Лондоне, где она жила в отеле "Дорчестер" и в конце концов купила квартиру, и осторожно начал входить в роль отца для своих детей. Летом 1970 года Эдмонд и Лили отправились в круиз по Средиземному морю на яхте, которую Лили взяла напрокат. Но Эдмонд решил, что ему срочно нужно вернуться в Нью-Йорк, а яхта находилась далеко от конечного пункта назначения - Капри. Поэтому он попросил капитана вывести яхту на берег в неспокойном море, а сам и другие пассажиры привязали себя к шезлонгам. Лили также приобрела фермерский дом на юге Франции, в Валлорисе, куда Эдмон стал часто наведываться.
Но их роман не обошелся без драмы. Эдмонд, хотя и был явно очарован, привык не связывать себя обязательствами. Летом 1971 года Лили ждала Эдмонда на ужин в Лондоне в пятницу вечером - он приезжал в город на заседание совета директоров "Глобэкс", компании Фредди Монтеверде, членами которой они оба являлись. Но Эдмонд так и не появился. Лили решила, что, скорее всего, Эдмонд встречается со второй женщиной в Лондоне. Поэтому она позвонила домой этой женщине, выдав себя за сотрудника TDB, который предупреждает Эдмонда о чрезвычайной ситуации в банке. Когда он поднял трубку, Лили сказала ему: "Спасибо. Я ждала ужина. Забудьте обо мне". На заседании совета директоров Globex коллеги были потрясены, когда Лили резко разорвала письма, которые ей написал Эдмонд, и швырнула их в Эдмонда. Эдмонд был опустошен. В течение нескольких месяцев, по словам одного из друзей, "у него не было желания что-либо делать. Он потерял интерес ко всему, что любил раньше, даже к бизнесу".
Под влиянием импульса и чтобы заставить Эдмона ревновать, Лили вышла замуж за Сэмюэля Бендахана, лондонского бизнесмена марокканского происхождения, в Акапулько, Мексика. Менее чем через два месяца после свадьбы Лили ушла от Бендахана, что спровоцировало серию ожесточенных судебных разбирательств. Когда она связалась с Эдмондом, тот предложил ей вместо возвращения в Лондон отправиться с Симоном Алуаном в место, о котором никто и не подумал бы: отель "Король Фредерик" в Копенгагене. Эдмон приехал, чтобы встретить ее. "Было трогательно видеть их, рука об руку, как двух старшеклассников", - вспоминает Алуан. Эдмон был так счастлив, что не стал звонить в банк. Они решили восстановить свои отношения и двигаться вперед вместе, но для этого нужно было подождать, пока Лили не получит развод.
Пока Эдмонд сталкивался с препятствиями в личных отношениях, он одерживал новые победы в бизнесе. У него были две цели для Republic: увеличить объем вкладов и приумножить капитал. Кампания по распространению рекламы на телевидении решала первую задачу. Привлечение капитала для банка, которое должно было укрепить положение Republic и повысить его мощь, было более сложной задачей. До сих пор Эдмонд привлекал капитал для своих учреждений старым способом: у друзей и родственников. Будучи крупным участником финансовых рынков, Эдмонд не был активен на рынках капитала, где требуется продажа акций или облигаций незнакомым людям. В 1970 году капитал Republic составлял всего 16,7 миллиона долларов. Теперь он пытался продать облигации на сумму 10 миллионов долларов - опять же, по сути, в одиночку. Сумев продать только 700 000 долларов, он был открыт для новых идей.
Эти поиски привели его к контакту с группой амбициозных финансистов-самородков, которые окажут большое влияние на развитие Republic. Брокерский мир Уолл-стрит был в значительной степени разделен между старыми фирмами, принадлежавшими к WASP, такими как Morgan Stanley, и старыми немецко-еврейскими фирмами, такими как Goldman Sachs, которые вели свое происхождение с XIX века. После Второй мировой войны новое поколение брокеров, многие из которых не имели доступа к этим сетям, начало прокладывать свой собственный путь. Среди них была фирма Cogan, Berlind, Weill, and Levitt. В 1971 году Джефф Кейл и Питер Коэн, два молодых банкира из Cogan Berlind, отправились на встречу с Эдмондом. Они предложили, что их фирма могла бы выступить андеррайтером предложения Republic, по сути, купив всю компанию целиком и продавая ее по частям своим клиентам. Когда они пригласили Эдмонда на обед, то долго решали, что подать на стол. Им не хотелось выставлять себя напоказ, но они также не хотели, чтобы Эдмонд подумал, что они не очень стильные. В конце концов они решили обойтись обычным блюдом: сэндвичами с пастрами. Это было удачно, поскольку Эдмонд любил еврейские деликатесы и считал формальности, связанные с деловыми обедами, угнетающими. "Знаете, - сказал он им, - я не люблю тратить много времени на обед. В Европе люди теряют два часа, они обедают и пьют вино". Кроме того, он обиделся
