милый,
Вечная тоска…
Как много, милый край родной, тебе я не сказал!
Твой лик во сне мне виделся в тени прибрежных скал,
Краса твоя суровая, туманная река,
Звенящая оврагами великая тоска.
Во сне моём ты плакала, родная сторона,
А я покорно каялся, молился за тебя.
Ты вся ко мне тянулася, качая ветвь сосны,
Как мать прощает дитятко, меня простила ты.
Проснулся со слезами я и тяжкой головой.
Прощай моя сторонушка, навек мой край родной!..
Течёт Амур, муссонами гоним,
Во взбаламученной воде не видно звезды.
Шумит поток — и ветер вместе с ним,
Качая накренившиеся сосны,
Поет в ночи, к луне Амур ревнуя,
Он в думах тяжких шастает в лесах,
То ласково, то обозленно дуя,
То бурелом устроивши в сердцах.
И видно рябь. И кажется, что плачет
Во мгле туманной сизая волна
И пенится с мгновением всё паче
От полночи до самого утра.
И всё ж течёт река, и ветер дует –
Из века в век над водами муссон.
И ничто под небом не волнует
Лесов величественных сон.
Что поведает луна
В темном поднебесье?
Светом сизым письмена
Льются в краснолесье.
Языком тиши ночной
Матушки-природы
Замирают под луной
Голубые воды.
Тихо ухает сова
Меж ветвей сосны,
То земли родной слова,
Звук моей страны.
Он — любовь, и он — тоска,
Миг рожденья — он,
Он — дневная бирюза,
Полуночный сон.
Золотая колыбель,
Полюшко баюкай!
О весенняя капель,
Сласть дозрелой клюквы!
В час ночной стоят леса
В вечной полудрёме,
Им расскажут небеса
О бескрайнем поле,
И поведают они
Обо всей планете,
Только лучше той земли
Нет на целом свете…
Быть бы ветром диким
Над седым раздольем,
Быть цветком брусники,
Рожью в хлебном поле –
Речь не слышать злую,
Гомон подлецов,
Только б ветры дули
Меж густых лесов,
Только б волки выли
Под большой луной,
В небе звезды плыли
В бездне голубой,
Пали в сине море
Из дали небес
Знаком Божьей воли,
Чудом из чудес;
Прахом раствориться
На закате дней,
Только б сердце билось
Родины моей.
Кому не снится больше сон?..
Во тьме ночной лежит ребёнок,
Огней он залпом окружëн
И грудой брошенных построек.
И звезды ярко не горят,
Их вспышки в небе заменили.
«Идёт война», — так говорят,
Но восемь лет не говорили.
Вы заявили — неизвестны
Вам сотни умерших ребят.
Вы говорили: «Всё чудесно», –
Но так сейчас не говорят.
И всё ж, средь многих лживых слов
Важней всего, что вы — молчали,
И сколько матерей сынов
В своих объятьях не качали…
А счастье не родится в суете…
А счастье не родится в суете
И в белизне нарядов — пышных платьев.
В конце ты видишь: всё не то, не те,
И что сокровище всегда было не в злате.
В страстях и дрязгах, праздных вечерах
Нет ничего, что было б сердцу мило,
Но мы стараемся, стираем ступни в прах,
Чтобы дойти до мнимого кумира.
Да, счастье не родится в суете,
В изысканных плетёных словесах,
И в то же время счастье есть везде:
В равнинах ярких, сопках и лесах;
Быть может, притаилось в старине,
В колодезной воде и скромном ситце.
А может, счастье — на излёте дней
В объятиях небес вдруг раствориться
И быть нутром и в поле, и в листве,
Вдыхая с ветром каждый запах чистый.
А счастье, знаешь, друг, не в суете,
А в том, что есть у нас с тобой Отчизна!
Пачкал сажею пожар
Голубые дали,
Дождь над нивами рыдал –
Небеса рыдали.
Видел знаки мир Твои
В поднебесьях сизых.
Отче наш, благослови
Ты сынов Отчизны! –
Не для смерти, а для жизни,
Мира в ясном поле.
Вместе с Волею Пречистой
Божья будет Воля.
Тьму разгонит, мглу развеет,
И за тем пожаром,
Будет видно, Зло кто сеет
В том угаре пьяном.
Кто сможет вас теперь простить,
О вы, предатели России?
Знать, будет суд, и там судить
Вас будет Бог лишь только в силе.
Никто карать не рвётся вас,
Себя вы сами замарали.
Но только больше в этот раз
Не верещите о морали:
Ведь в этой веренице лжи
Вам так казалось:
Вы — Россия.
Не государи вы — пажи,
Не божества, а лжемессии.
Искали вы оазис там,
Где лишь глупец остаться мог.
По чьим вы двигались стопам,
Всем вашим гибельным словам –
Один истец, судья лишь — Бог.
Чуть слышен скрип седой сосны,
Под одеялами листвы
Стоят заборами кресты,
Где город Мариуполь.
Там страшной тенью призрак бродит,
Кричит ночами, кругом ходит
И всё одну лишь песнь заводит
Коричневой чумы.
И чужд ему дух человечий,
Звук неприятен русской речи,
К терзанью плоти он привык,
Ему бы воля — были б печи,
Как в злых сороковых.
Ему не ясно: как же так,
Неонацизма свёрнут флаг,
На гривну наступает рубль.
Он жаждал видеть, как дотла
Сгорает Мариуполь.
И всё ж, чего-то он достиг:
Вещает с Киева двойник
Фашистского вождя,
Его поддержка каждый миг,
Растёт, как гриб после дождя.
Но не среди крестов.
Среди дымящихся руин
Всего лишившимся в миг людям
Надежды лучик хоть один
Своею помощью добудем.
Там будет мир, и будет свет,
Господь с Пречистою воспет,
И много новых будет лет,
Где город Мариуполь.
Пляшет пламя у костра,
Смотрит вдаль очами.
Но не видно со двора,
Что там, за лесами.
Кто нагрянет в гости к нам?
Что несёт с собою?
Кто так воет по ночам
В лесе под луною?
В тёмных далях бродит что-то
Так, что дух вскипает.
Лихо ходит за ворота,
