самые священные. К ним относятся: система личных накоплений; система распределения; налоговая система; крайне низкая степень влияния акционеров на компании; сотни "компаний государственной политики" (государственных корпораций нескольких различных форм); и, пожалуй, самое главное - контролируемые государством финансовые институты, в частности Японский банк развития и "второй", или инвестиционный, бюджет (План бюджетных инвестиций и займов).
Здесь нет необходимости описывать каждый из этих институтов. Большинство из них хорошо знакомы даже начинающим японским наблюдателям, а другие будут подробно проанализированы далее в этой книге, поскольку они представляют собой один из основных инструментов государственного воздействия на экономику и управления ею. Необходимо подчеркнуть, что они представляют собой систему, которую не планировал ни один человек, ни одно агентство, и которая формировалась в течение долгого времени как случайная реакция или непредвиденные последствия позднего развития Японии и политики правительства, направленной на стимулирование экономического роста. Взятые вместе, как система, они представляют собой внушительный набор институтов, способствующих экономическому росту ("машина ВНП", по метафоре Амайи), но взятые по отдельности, как это чаще всего бывает, они не имеют особого смысла.
Приведем один пример. В результате признания японского чуда во всем мире некоторые американские профессора делового администрирования стали рекомендовать американским предпринимателям экспериментировать с одним или всеми тремя священными сокровищами. Иногда японские практики, соответствующим образом модифицированные, оказываются очень полезными.
Однако американский бизнесмен, который действительно попытался бы ввести пожизненное трудоустройство без поддержки других институтов японской системы, вскоре оказался бы банкротом. Кроме всего прочего, пожизненный найм в Японии - это не пожизненный найм, а до середины или конца пятидесятых годов; и хотя повышение зарплаты зависит от стажа, гарантии занятости нет: именно тех, кто имеет наибольший стаж, увольняют первыми во время спада деловой активности, поскольку они обходятся дороже всего. Пожизненная занятость не распространяется и на "временщиков", которые могут провести в этом статусе всю свою трудовую жизнь, причем временщики составляют гораздо большую часть персонала фирмы, чем это допускает любой американский профсоюз (например, 42% персонала Toyota Motor Company в 1960-е годы).
Даже если бы эти проблемы были решены, работодатель все равно не будет иметь под боком обширного сектора средних и мелких субподрядчиков, на который его японский коллега может надавить в трудную минуту. Томиока называет субподрядчиков "амортизаторами" японской деловой цикличности - это небольшие фирмы, на которых ложится удар, когда крупные компании обнаруживают, что больше не могут нести постоянные затраты на рабочую силу и вынуждены "перекладывать нагрузку".
С другой стороны, у американского работника не будет обширной, хотя и избыточной, японской системы распределения, на которую он мог бы опереться в случае увольнения. Система распределения в Японии служит огромной губкой для безработных и безработных, когда этого требуют экономические условия. Свидетельством того, что в Японии много посредников, является тот факт, что объем сделок между японскими оптовиками в 1968 году превышал общий объем розничных продаж в соотношении 4,8 к 1, в то время как в США этот показатель составлял 1,3 к 1.
Неудивительно, что многие знающие японцы не хотят менять систему дистрибуции, несмотря на протесты иностранных продавцов, которые с трудом пробиваются в нее, поскольку она выполняет для общества и другие функции, помимо дистрибуции, не последней из которых является снижение налогового бремени, необходимого для обеспечения адекватного страхования от безработицы.
Пожизненная занятость в японском стиле дает много преимуществ с точки зрения экономического роста: она стимулирует работодателя работать на полную или близкую к полной мощность, препятствует горизонтально структурированному профсоюзному движению и, по словам Охкавы и Розовского, дает японскому предпринимателю "рабочую силу, не имеющую стимулов противостоять технологическому и организационному прогрессу даже трудосберегающего типа".
Второй основной момент, связанный с этими особыми институтами, касается даты их возникновения и способов поддержания. Именно здесь эта школа объяснения чуда иногда незаметно сливается с первой школой, которая говорит о том, что японская культура и японский национальный характер поддерживают экономику.
Пожизненная занятость объясняется несколькими факторами, в том числе попытками во время Первой мировой войны сдержать рост левого движения за социальные реформы; завозом большого количества корейских и тайваньских рабочих в 1920-е годы, что заставило японских рабочих любой ценой добиваться гарантий занятости; деятельностью компаний по производству боеприпасов в военное время, которые должны были гарантировать работу своим лучшим сотрудникам, чтобы удержать их. Р.П. Доре, один из ведущих специалистов по японскому индустриализму, следующим образом резюмирует состояние исследований по этому вопросу: "Система занятости в Японии в 1900 г. была практически такой же рыночно-ориентированной, как и в Великобритании. Именно сознательные институциональные инновации начали формировать японскую систему в первые два десятилетия этого века, усовершенствовали систему корпоративного семейственности (или то, что можно назвать корпоративным патернализмом) в 1930-х годах и перестроили систему с учетом новой силы профсоюзов в конце 1940-х годов, чтобы создать то, что [Дор] называет "корпоратизмом благосостояния" сегодня".
Накамура Такафуса находит в системе управления военного времени корни целого ряда важных институтов, в том числе банковских кэйрэцу (промышленных групп, основанных на системе назначенных финансовых органов того времени) и системы субконтрактации, которая хотя и существовала до войны, но значительно усилилась в результате принудительного слияния средних и малых предприятий с крупными производителями оборудования или "перенастройка предприятия", движение, рассмотренное в главе 5).
Существует несколько способов влияния государства на структуру специальных институтов Японии. Многие из этих институтов были созданы непосредственно в ходе кампаний по "рационализации промышленности" 1930-х годов или в ходе Тихоокеанской войны. В тех случаях, когда государство не создавало их непосредственно, оно, тем не менее, признавало их полезность для своих целей и шло на их укрепление. Примером может служить сберегательная система. Возможно, как утверждают многие комментаторы, сбережения частных японских домохозяйств - самый высокий показатель доли сбережений в ВНП, когда-либо зафиксированный в мирное время в любой рыночной экономике, - объясняются природной бережливостью японцев. Однако существует ряд сильных внешних факторов, побуждающих японцев к сбережениям: сравнительно слабая система социального обеспечения; система оплаты труда, предусматривающая выплату крупных единовременных премий дважды в год; пенсионная система, существенно сокращающая доход работника до достижения им 60-летнего возраста; дефицит нового жилья и земельных участков, а также повышенные требования к университетскому образованию детей, что требует больших расходов; слаборазвитая система потребительского кредитования; государственная почтово-сберегательная система, конкурентоспособные процентные ставки, отсутствие развитого рынка капитала и других альтернатив личным сбережениям, а также существенное освобождение от подоходного налога процентов, получаемых по сберегательным счетам. Правительство вполне осознает эти стимулы к сбережениям и тот факт, что деньги, размещенные в почтовой сберегательной системе, поступают непосредственно на
