интеллекта, борьбе школьных советов с ЛГБТ-учащимися и кампаниях активисток по подавлению феминистских историй. В каждом случае мы видим, как воины культуры выделяют определенные группы американцев, например чернокожих или транс-подростков, и бомбардируют их псиоп-продуктами, как будто они враги государства.
Американцы все чаще не участвуют в демократических дебатах друг с другом, а запускают в мозг друг другу истории, начиненные оружием. Но в наших силах снять это оружие с вооружения. Последний раздел этой книги посвящен пути к миру. Как именно мы можем объявить перемирие в войнах разума? Первое издание книги Лайнбарджера "Психологическая война" заканчивается манифестом о важности психологического разоружения. Он считал, что цель психологических операций - прекратить войну, а не разжечь бесконечную череду культурных войн, которые приведут нацию к краху. Его идеи перекликались с ключевыми политическими философами эпохи холодной войны, такими как Юрген Хабермас и Герберт Маркузе, которые утверждали, что странам по всему миру необходимо восстановить разрушенную публичную сферу. Линебаргер считал, что публичная сфера - общее культурное пространство, где американцы обмениваются идеями, рассказывают истории и достигают консенсуса в ходе демократических выборов, - была разрушена годами дезинформации и жестоких манипуляций. Чтобы начать процесс восстановления, Лайнбарджер предложил инвестировать в государственное образование, открыть национальные границы и поддержать сильную свободную прессу. Трудно представить, что эти слова сейчас пишет кадровый военный, всю жизнь хранивший верность правительству США. Более того, трудно представить, что его услышат. Культурные воины XXI века, возглавляемые политиками и представителями СМИ, стремятся наводнить общественную сферу хаосом и захлопнуть наши границы.
И все же даже сейчас существует контрнарратив, который обещает нечто иное. Если мы обратим внимание, то сможем найти его повсюду, предлагая практические, здоровые способы выйти за рамки постоянной войны и найти момент мира. Термин "здоровые" здесь важен, потому что восстановление после пси-войны требует того, что можно назвать только коллективной терапией. Психологические и культурные войны наносят травмы - таков их замысел. Гарвардский психолог Джудит Херман, автор книги "Травма и восстановление", утверждает, что прежде чем двигаться дальше, мы должны вспомнить, что произошло. Вот почему исторические расписки, правдивые рассказы о прошлом нашей нации, являются частью психологического разоружения. Мы познакомимся с антропологом, вождем племени кокиль Джейсоном Юнкером, чьи юношеские приключения с ксероксом в пыльном подвале Национального архива в Вашингтоне позволили восстановить утраченные права его племени на землю в юго-западном Орегоне. Он и его команда обнаружили документы, которые положили начало процессу примирения, последствия которого ощущаются по всему Тихоокеанскому Северо-Западу.
Чтобы достичь психологического разоружения, нам нужно переосмыслить роль историй в нашей жизни - и, что еще важнее, изменить то, как мы действуем в соответствии с услышанными историями. Это особенно актуально, когда речь идет о том, как мы взаимодействуем с сетевыми СМИ, которые полны вирусной дезинформации. Как отделить фальшивку от достоверных источников? Мы узнаем об этом от таких экспертов, как Алекс Стамос, бывший глава Стэнфордской интернет-обсерватории, который помог подготовить национальный доклад о том, как подавить волну дезинформации о голосовании в Интернете. Он и его коллеги предлагают использовать системы модерации, которые относятся к операциям влияния, как к почтовому спаму - отфильтровывают пропагандистский хлам, чтобы мы могли найти нужную нам законную информацию. Другие исследователи, например Сафия Умоджа Нобл, автор книги "Алгоритмы угнетения", призывают потребителей рассмотреть подход "медленных СМИ", при котором мы выбираем СМИ с умом, анализируя и проверяя их правдивость, прежде чем проглотить их целиком.
В Соединенных Штатах распространено опасение - а иногда и надежда - что люди будут подражать тому, что они находят в сюжетах, которые они потребляют. Именно поэтому политики утверждают, что дети, играющие в жестокие игры, могут стать школьными стрелками. Именно поэтому правые эксперты беспокоятся о том, что подростки, читающие о трансперсонажах в книгах для молодых людей, могут сами стать трансперсонажами. В Соединенных Штатах мы относимся к художественной литературе как к политике и наоборот. В результате нам трудно создать общественную сферу, в которой мы могли бы прийти к консенсусу относительно того, что является правдой, а не того, какая история нам больше нравится. Эта головоломка возвращает нас к тому, с чего мы начали: к рассказу историй. Как утверждает журналистка Несрин Малик в книге "Нам нужны новые истории", культурные войны наводнили нашу публичную сферу историями, построенными на "консенсуальной нечестности", или лжи, основанной на общем мифическом прошлом. Один из способов выбраться из этой мифологической тюрьмы - искать нарративы, описывающие правдоподобное демократическое будущее, основанное на справедливости и восстановлении. Мы изучим "прикладную научную фантастику" - форму повествования, которая противостоит антиутопическим видениям, описывая способы исправить мир, а не любоваться на его дымящиеся руины. Идеи из этих историй могут перетекать в государственную политику, которая, как я утверждаю, является одной из форм прикладной научной фантастики. Политика - это видение возможного будущего, попытка изменить реальность, представив себе другой мир.
Истории, которые мы рассказываем друг другу с помощью слов, образов и театральных постановок, имеют двойное назначение. В мирное время они могут быть просто развлечением. В периоды конфликтов они могут разрушать жизни и свергать государства. Но война не может, не должна длиться вечно. Эта книга - история о том, как одна страна, Соединенные Штаты, превратила сознание людей в залитое кровью поле боя, и о том, как мы, люди, можем сложить оружие и построить что-то лучшее.
Часть 1.
Psyops
Глава 1. Бомба для разума
Mодерн психологической войны начался в роскошных венских кабинетах врача начала XX века по имени Зигмунд Фрейд, который популяризировал новую научную дисциплину под названием психоанализ. В своих работах и лекциях Фрейд утверждал, что психоанализ выявил "бессознательное" - завуалированную часть разума, которая движет людьми даже тогда, когда они этого не осознают. Для Фрейда бессознательные желания были ключом к пониманию того, почему у людей развиваются психические расстройства, или "неврозы", как он любил их называть. С помощью такого врача, как он, обученного психоанализу, эти желания можно было сделать осознанными и, следовательно, контролируемыми. Он добился определенного успеха с пациентами, страдающими от того, что сегодня терапевты, скорее всего, назвали бы депрессией и травмой. Но многие энтузиасты-фрейдисты использовали его работы в тех контекстах, которые доктор никогда не предполагал, например, в рекламе и пропаганде военного времени. Несомненно, он бы проанализировал все эти злоупотребления, но у него никогда не было такой возможности. Фрейд умер в 1939 году, вскоре после того, как нацисты изгнали его и его семью из Вены.
Фрейд хотел вылечить неврозы, помогая людям понять самих себя - особенно табуированные желания,
