Платоном Георгиевичем, — все еще шепчет Арина.
— Я бы сказал, что нужно переживать за брата. С Верой однозначно ничего не случится, — смеется Саша. — Купальник не хочешь надеть?
— Определенно, нет, — качает головой Арина. — Я и плавать не умею.
— Серьезно? Я научу, — предлагает Саша, обняв девушку.
— Угу, не хочется мне утонуть в самом расцвете сил, — отмахивается Арина.
— Ну что ты такое говоришь! — возмущается Саша. — Я не позволю тебе утонуть!
Арина смотрит на Сашу, запрокинув голову. Он зависает на ее доверчивых глазах. Беззащитных даже. Слегка наивных.
Да, хорошо, что он уже ее любит, так бы влюбился еще больше.
***
— И что это было, Пахомов? — цедит Вера.
Злится, да. Невероятно просто. Хочет высказать Платону все, что о нем думает. О его манере манипулировать людьми. О его пристрастии к тотальному контролю. Да обо всем!
Да как ему вообще взбрело в голову без ее согласия! Нет, согласие имелось, конечно. Но какого черта Пахомов все это провернул без ее вмешательства??? Неделю не подождал? Каких-то семь дней!
Вера внутренне кипит. Готова взорваться. Раскричаться. Разбить что-нибудь. Жаль, что в рабочем кабинете Платона бить нечего. Разве что бутылки из бара. Но их как-то жалко. Девушка знает, что здесь собраны марочные напитки. Многие привезены издалека, подарены партнерами по бизнесу. Вера даже думать не хочет, во сколько обойдет битье этих самых бутылок.
— Я ведь хотела все сделать правильно, а ты все испортил, Платон! — упрекает Вера любимого.
— Испортил? — хмурится Пахомов, резко поднимается со своего кресла, отходит к окну, ерошит идеально уложенные волосы.
Вера смотрит на широкую мужскую спину. На белоснежную ткань рубашки, которая эту спину укрывает. Натянута, точно струна. И рубашка, и спина.
— Кларисса прилетит. Степан разрешил ей появиться на свадьбе, — негромко говорит Платон.
Вера этого не знает. Общение с мамой за последние пару месяцев сходит на «нет». Все, что известно девушке: отец подыскал для мамы хорошего специалиста. После возвращения из поездки у мамы случился нервный срыв. Но сейчас ее состояние гораздо лучше. Судя по тем сообщениям, что получает Вера от матери, у нее все неплохо. Однако насчет приезда мама умалчивает.
Вере несложно соединить две ниточки: поступок Платона и грядущий приезд мамы.
Вот, значит, в чем дело.
Вся злость Шустер моментально испаряется. Немного царапает недоверие Платона.
— Платон? — негромко зовет Вера.
Пахомов стоит неподвижно. Только руки убирает в карманы и смотрит в окно. Бесспорно, пейзаж по сторону стекла шикарный. Но Вере нужно смотреть в глаза любимого.
Девушка обходит Платона и замирает перед ним. Гладит ладонями идеальную белоснежную ткань рубашки на груди. Скользит взглядом выше, по вороту с одной расстегнутой пуговицей, по подбородку, по упрямо сжатым губам, останавливается на глазах.
— Ты чего? Ты думаешь, я все брошу и умчусь с мамой? Ты в меня настолько не веришь? В нас с тобой не веришь? — шепчет Вера.
— Ну что за ерунду ты говоришь, девочка! — бормочет Платон.
Вера терпеливо ждет, пока мужчина не посмотрит на нее. И тонет в его взоре. Как же сильно она любит этого упрямца! И деспота! И тирана! Но любимого.
— Я сейчас кое-что скажу, а ты должен меня услышать, — улыбнувшись, говорит Вера, — никто, даже сам дьявол не заставит меня сбежать с нашей свадьбы. И уж тем более, моя мама. Или твои бывшие, которые обязательно приползут поглядеть и плюнуть в меня ядом. Мне сшили обалденное платье. Я даже не хочу вспоминать, сколько оно стоит. У нас заказан банкетный зал на миллион человек. Будут выступать артисты, у который райдер зашкаливает. Платон, я два месяца готовила это мероприятие. И будь уверен, я готова вырвать ноги любому, кто это мероприятие решит испортить. Но это не главное.
— Серьезно? Еще что-то будет? — ворчит Платон, но Вера чувствует, как внутренняя пружина, что держит ее мужчину, распрямляется.
— Да, я еще не сказала о самой главной причине, по которой я бы хотела выйти за тебя замуж, — улыбается Вера.
Ну вот. Зачем ждать вечера, когда лучше момента и не придумать?
— Любовь не подходит? — уголком рта улыбается Платон.
— Подходит. Но есть и вторая, не менее важная причина, — рассказывает Вера и выуживает из кармана прозрачный пакет, — вот, сделала сразу несколько тестов. В понедельник поеду на прием к врачу.
Платон зависает на содержимом пакета. Через пленку видны две полоски на каждом из тестов. Вероятность ошибки почти исключена. Но да, Вера все еще не до конца уверена. Потому и записалась к врачу. И сразу Платону говорить не хотела, пока не убедится. А здесь… нет, сейчас самый подходящий момент.
— Мы беременны, девочка? — негромко выдыхает Платон.
— Ну не знаю, как ты. Но в себе я почти уверена, — смеется Вера.
— Ух ты ж черт, — бормочет Платон.
Вера смеется. Охает от того, как крепко руки любимого сжимаются на ее плечах.
Девушка слышит сбивчивое дыхание мужчины. Ей очень нравится его реакция. Значит, он рад этому ребенку? Впрочем, Вера даже не сомневалась в Платоне.
— Мне надо присесть, — продолжает бормотать Пахомов.
Вера не возражает, когда Платон усаживает ее на диван и сам устраивается рядом. Накрывает ладонью Верин плоский живот. Но ему будто этого мало. Подтягивает Веру выше, сам сдвигается вниз и уже прижимается щекой туда, где была его ладонь.
Вера с улыбкой смотрит на мужскую макушку. Запускает пальцы в волосы.
— Платоша? Ты там только недолго. Есть охота зверски, — шутливо ворчит девушка.
— А я, знаешь, Сашке только что пожаловался, что у нас все никак не наступает беременность.
— Угу, спасибо Сане, мы залетели, — хихикает Вера. — И что бы мы без твоего брата делали?
— Ну конечно! — хмурится Платон, а потом вновь улыбается совсем, как мальчишка. — Это все правда, малыш?
— Надо у врачей спросить. Но я купила кучу тестов. Все их сделала. И задержка у меня уже две недели, — рассказывает Вера.
— Твой гинеколог рассказывал, что задержка может быть на почве стресса. Из-за свадьбы, например, — хмурится Пахомов.
— Ты что, на эту тему разговаривал с Маргаритой Юрьевной?!
— Почему нет? Ты моя жена. Имею право, — упрямо парирует Пахомов, но
