сказки.32
С возрастом его восприятие стало более зрелым, и он начал видеть в женщинах прелести и достоинства, превосходящие любую распускающуюся плоть, а награды от единства в браке казались ему богаче, чем поверхностные утехи разнообразия. "Счастлив мужчина, счастлива женщина, чьи сердца верны друг другу; жизнь их возрастает в цене и ценности; благословенны годы их и все дни их".33 Он осуждал преклонение, которым его соратники благоухали перед придворными дамами; он провозгласил wip (Weib, женщина) более высоким титулом, чем vrouwe (Frau, дама); хорошие женщины и хорошие мужчины были настоящим дворянством. Он считал, что "немецкие дамы прекрасны, как ангелы Божьи; всякий, кто порочит их, в зубах своих лежит".34
В 1197 году умер император Генрих VI, и в Германии наступила эпоха хаоса, пока не достиг совершеннолетия Фридрих II. Аристократическое покровительство письмам сошло на нет, и Вальтер скитался от двора ко двору, недовольно распевая за едой в конкуренции с шумными жонглерами и беспринципными клоунами. В расходной книге епископа Вольфгера из Пассау значится: "Пять солидов, 12 ноября 1203 года, Вальтеру фон дер Фогельвейде, чтобы он купил себе меховую шубу от зимних холодов".35 Это был вдвойне христианский поступок, ведь Вальтер был ревностным гибеллином, настраивал свою лиру против пап, обличал недостатки церкви и гневался на то, как немецкие монеты перелетают через Альпы, чтобы пополнить пенсне Петра.36 Однако он был верующим христианином и сочинил могучий "Гимн крестоносцев". Но иногда он мог стоять над битвой и видеть всех людей как братьев:
Человечество возникло из одной Девы;
Мы похожи как внешне, так и внутренне;
Наши рты насыщаются одним и тем же блюдом;
И когда их кости в смятении падают,
Скажите вы, кто знал живого человека в лицо,
Кто из них теперь холоп, а кто рыцарь,
Что черви так изгрызли их туши?
Христиане, иудеи и язычники - все служат им,
И все творение находится на попечении Бога.37
После четверти века скитаний и нищеты Вальтер получил от Фридриха II поместье и доход (1221) и мог спокойно провести оставшиеся семь лет. Он скорбел о том, что слишком стар и болен, чтобы отправиться в крестовый поход. Он молил Бога простить его за то, что он не смог полюбить своих врагов.38 В поэтическом завещании он завещал свое имущество: "Завистникам - мои несчастья; лжецам - мои печали; неверным любовникам - мои глупости; дамам - боль моего сердца".39 Он был похоронен в Вюрцбургском соборе, и рядом с ним установлен памятник, провозглашающий любовь Германии к величайшему поэту своего века.
После него движение миннезингеров погрязло в феериях и разделило бедствия, постигшие Германию после падения Фридриха II. Ульрих фон Лихтенштейн (ок. 1200-1276) рассказывает в своей поэтической автобиографии "Фрауендиенст", как его воспитывали во всех чувствах "дамского служения". Он выбрал даму в качестве своей богини, зашил себе заячью губу, чтобы смягчить ее отвращение, и сражался за нее на турнирах. Когда она удивилась, что у него все еще есть палец, который, как она думала, он потерял в ее честь, он отрезал обидный член и послал его ей в качестве дани. Он чуть не упал в обморок от восторга, когда судьба позволила ему выпить воды, в которой она омыла руки.40 Он получил от нее письмо и несколько недель носил его в кармане, пока не нашел человека, которому мог бы доверить тайно прочитать его, ибо Ульрих не умел читать.41 Пообещав ей благосклонность, он два дня прождал в одежде нищего среди прокаженных у ее ворот; она приняла его и, найдя его нетерпеливым, велела спустить его в простыне из своего окна. Все это время у него были жена и дети.
Движение миннезингеров достойно завершилось в лице Генриха фон Мейсена, чьи песни в честь женщин заслужили титул Frauenlob, "женская хвала". Когда он умер в Майнце в 1317 году, дамы города несли его тело с мелодичными причитаниями, чтобы похоронить его в соборе, и вылили на его гроб такое количество вина, что оно текло по всей длине церкви.42 После него песенное искусство вышло из рук рыцарей и было подхвачено средним классом; романтическое настроение дамских поклонников прошло, и на смену ему в XIV веке пришли бурная радость и искусство мейстерзингеров, возвестивших Парнасу о восхождении буржуазии.
VII. РОМАНСЫ
Но в романтике среднее сословие уже захватило власть. Как аристократические трубадуры и trovatori писали нежную лирику для дам южной Франции и Италии, так и в северной Франции поэты скромного происхождения - известные французам как труверы или изобретатели - украшали вечера среднего и высшего классов поэтическими историями о любви и войне.
Типичными композициями труверов были баллада, лаи, шансон де гест и ронкан. Некоторые прекрасные образцы lai дошли до нас от той, кого и Англия, и Франция могут назвать своей первой великой поэтессой. Мари де Франс приехала из Бретани в Англию во времена правления Генриха II (1154-89); по его предложению она переложила несколько бретонских легенд на стихи, причем с деликатностью речи и чувств, не превзойденной ни одним трубадуром. Одно из ее стихотворений заслуживает внимания как благодаря необычной теме - живая возлюбленная к своему умершему любовнику, так и благодаря изысканному переводу:
Любит ли тебя кто-нибудь там,
Летом или зимой?
Внизу вы не нашли ни одного честного
Положили в могилу вместе с вами?
Разве долгий поцелуй смерти богаче
Чем моя, как правило...
Или вы отправились в далекое блаженство
И совсем забыл меня?
Какой нежный сон
Вы в чем-то нежны?
Какая чарующая смерть держит вас в глубоком
Странная приманка ночью и днем?
Небольшое пространство под травой,
Выходите на солнце и в тень,
Но, увы, вдали от меня,
Там, внизу, где ты лежишь....
Там ты будешь лежать, как лежал,
Хотя, в мире выше,
Проживите свою жизнь заново,
Снова люблю вашу любовь.
Разве не сладко под пальмой?
Разве это не теплый день, изобилующий
В долгом мистическом золотом спокойствии
Лучше, чем любовь и жизнь?
Широкие причудливо пахнущие листья, похожие на руки
Пройдитесь по ярмарочному дню,
Плетение сна не выдерживает ни одна опаленная птица,
Пока смерть плетет для вас сон.
И много странных звуков дыхания.
Бредит с утра до полудня;
И в этом месте вы должны были найти
Смерть в обмороке.
Не держите меня больше ни слова.
Я обычно говорю или пою;
Давным-давно вы, должно быть, слышали.
Есть много более сладких вещей.
Богатая земля, должно быть, достигла вашего сердца.
И превратил веру в цветы;
И теплый ветер украл часть за частью,
Твоя душа в часы
