дочери.
Аня пришла — это очень обрадовало Шустера. Но пришла она именно в тот момент, когда Клара была здесь. И это хреново.
Он хотел бы, чтобы эти две женщины, бывшая и будущая, никогда не пересеклись.
***
— Не хотела, но пришла, — Степан Мирославович с улыбкой смотрит на собеседницу.
— Могу уйти, — ведет плечом женщина.
Шустер видит, как женские пальцы добела сжимаются на сумочке. Волнуется? Да, наверно так и есть.
— Послушай, Аня, мы оба знаем, что ты не уйдешь. Во-первых, сама этого не хочешь. Во-вторых, я не отпущу, — прищурившись, говорит Шустер. — Давай войдем в ресторан, а после, когда гости разойдутся, я отвезу тебя, куда скажешь.
— И как вы все это себе представляете? — вскидывает женщина подбородок и смотрит на Степана.
У Ани прекрасные глаза, которые она обычно прячет под толстыми стеклами очков. И шикарное тело, которое сейчас не скрывает мешковатый строгий костюм. Но об этом Степан Мирославович расскажет ей позже, в приватной обстановке.
— Что именно? — хмурится Шустер.
— Я работаю экономкой у вашего друга. Что скажут там, когда узнают меня? Что ваша дочь скажет? А Платон Георгиевич? — чуть тише говорит Аня.
Шустер протягивает руку и заправляет упавшую на щеку женщины прядь волос.
— Мне нет никакого дела до чужого мнения. А свои, в том числе дочь и Платон, меня поддержат, — без сомнений произносит Шустер. — И помнится, мы уже перешли на «ты».
— В тот раз я была неспособна контролировать эмоции. И уже извинилась, — густо краснеет Аня. — С вашей стороны, Степан Мирославович, подло напоминать об этом. И вели вы себя в тот день отвратительно.
— Серьезно?
— Да! В ваши годы не по статусу прикидываться больным, — отчитывает его Аня, будто шкодливого пацана.
— А что по статусу? — с улыбкой уточняет Шустер. Ему нравится их беседа. Расслабляет и, в то же время, держит в тонусе.
— Зачем вы придираетесь к словам?
— Зачем ты ко мне по имени-отчеству?
— Затем! Вот зачем!
— Крайне содержательно, — посмеивается Шустер.
— Все, я уезжаю, — Анна разворачивается, очевидно собираясь уйти.
Но Шустер перехватывает женщину рукой поперек живота и заставляет остановиться.
— Ты остаешься, Аня, — вкрадчиво произносит Шустер ей на ухо твердо и уже мягче добавляет: — Пожалуйста. Останься.
Под мужской рукой чувствуются напряженный женский стан, прямая спина и подрагивающие плечи. Шустер мысленно отсчитывает секунды. Улыбается, когда видит легкое движение головы.
Аня кивает. Однако Степан не торопится разжать рук.
— Нам нужно выпить вина, — предлагает мужчина. — Доверься мне, Аня. Я никому не позволю тебя обидеть делом, или словом.
— С тобой невозможно спорить, — слышит Шустер вздох.
Степану приходится разжать руки. Но он тут же перехватывает ладонью женские пальцы и устраивает их на своем согнутом локте. Далее — ведет Аню ко входу в банкетный зал. Расторопный официант наполняет вином бокал, а сам Шустер помогает Анне присесть на место, которое пустовало весь вечер.
У Клариссы был другой столик, на противоположной стороне, у дальней стены. Потому Степан не волновался на тот счет, если бы Аня встретилась с его бывшей женой в зале.
Шустер перехватывает несколько заинтересованных любопытных взглядов гостей. Наверняка, многие задавались вопросом: почему место рядом с отцом невесты пустует? Однако Степану было плевать на взгляды, как и на чужое мнение.
— Через полчаса мы уезжаем, — к столику подходит Пахомов, Степан видит, как вздрагивает Аня, так и не пригубив вина. — Анна Викторовна? Шикарно выглядите!
— Кстати, да, — раздается рядом и голос дочери, а Шустер поднимается со стула, на который только-только уместился. — Па? А ты ничего не хочешь нам сказать?
— Ну что сказать? Уезжайте. Счастливого пути и мягкой посадки, — кивает Шустер, а Вера красноречиво стреляет глазами на Аню.
— Вернемся, поговорим! — требует Вера от отца и уже широко улыбается, обращаясь к Анне: — Вы очень красивая! Обалденная просто! Не смейте больше надевать очки. По крайней мере, не те, что обычно. Мы с вами подберем что-то новое и интересное.
— Вообще-то у нас медовый месяц, девочка, — ворчит Пахомов.
— Вот вернемся и сразу подберем! — кивает дочь.
Шустеру нравится реакция Веры на то, что рядом с ним — женщина. А с Пахомовым они уже все обсудили, еще неделю назад, наедине.
Бурные планы Веры нарушает Платон. Он уводит девочку от столика, а Анна Викторовна незаметно выдыхает.
— Видишь, не все так страшно, — подмигивает Шустер.
— Это не считается, — качает головой Аня.
— Пей вино, Анна Викторовна, — кивает Степан. — И попробуй вот этот салат. Чудо, как хорош. Сейчас принесут горячее.
— Я не голодна, — возражает женщина.
— Помнится, я тоже отказывался от тех блюд, что ты готовила. Но ведь это тебя не остановило, — цокает Шустер и посмеивается. — Помню, как ты приехала в клинику.
— Это было на эмоциях, — оправдывается Аня.
— То есть, если я в ближайшее время попаду в больницу, то ты не приедешь меня навестить?
— Нечестный прием! — возмущается Аня.
— Так ты будешь навещать меня, или нет?
— Если ты попадешь в больницу, я тебя прибью! — прикрываясь фужером, бормочет Аня.
Она отводит взор. Да и вообще, смущение читается в глазах, в каждом жесте. И Шустер чувствует, как между ними воздух начинает накалятся. Он хочет именно эту женщину.
Осталось придумать, как ее не испугать принятым решением. Нужно действовать осторожно. Но очень уж хочется взять, да отвезти ее к себе. Навсегда.
***
— Останься, я могу найти тебе замену.
Анна понимает, о чем говорит мужчина. И испытывает огромный соблазн согласиться. Очень хочется бросить все и остаться здесь, со Степой.
Степан Мирославович — удивительный человек, статный, статусный, справедливый. В нем есть истинная мужская красота, ничего гламурного, никакого денежного лоска. Глядя на него, чувствуется, что все эти дорогие автомобили, недвижимость, одежду, Шустер заработал сам. Сам сделал себя тем, кем является сейчас. И сейчас Степан Мирославович — преуспевающий бизнесмен, владелец компаний, завод, пароходов. Еще и привлекательный внешне.
А Анна кто? Так, букашка.
— В десять мне нужно быть на рабочем месте, — качает головой Анна.
Женщина старается не смотреть на разворошенную постель, на строгий мужской костюм, не убранный в шкаф, на собственное отражение, где видна совсем не Анна
