спросе даже в самых скромных городах на лучшее и более широкое образование.19 В Нойруппине, идиллически расположенном на берегу длинного узкого озера к северо-западу от Берлина, группа просвещенных пасторов, городских чиновников и школьных учителей в 1770-х годах создала ассоциацию, клятвенной целью которой было проведение крупной образовательной реформы в городе и улучшение его экономического положения.20 Благодаря их усилиям, а также пожертвованиям городского магистрата и ведущих мещан, учитель из Нойруппина Филипп Юлиус Либеркюн смог разработать инновационную антиавторитарную педагогическую программу, которая стала образцом для реформаторов образования по всей Германии. "Учитель стремится к тому, - писал Либеркюн в общих чертах о своей философии образования, - чтобы все природные способности и силы его учеников развивались свободно и имели силу, потому что это - основной закон рационального образования".21 Эта формулировка дышала духом не только просвещения, но и буржуазной гражданской гордости.
ПОМЕЩИЧЬЕ ДВОРЯНСТВО
Владение и управление землей было определяющим коллективным опытом бранденбургско-прусского дворянства. Доля земли в дворянских руках значительно варьировалась от территории к территории, но по европейским меркам она была высокой. Средние показатели для Бранденбурга и Померании (по данным на 1800 год) составляли около 60 и 62 % соответственно, в то время как аналогичный показатель для Восточной Пруссии (где корона была доминирующим землевладельцем) равнялся 40 %. Для сравнения, французское дворянство владело лишь 20 процентами обрабатываемых земель во Франции, а дворянство Европейской России - 14 процентами. С другой стороны, Бранденбург-Пруссия выглядит менее аномально, если сравнить ее с Англией конца XVIII века, где дворяне контролировали около 55 процентов земли.22
Представители земельной знати восточно-эльбских регионов Германии были и остаются известны под общим названием "юнкеры". Происходящий от "jung Herr", этот термин первоначально означал "молодой господин" и относился к тем немецким дворянам - часто вторым и младшим сыновьям - которые помогали завоевывать или заселять и защищать земли, отнятые у славян во время волн немецкой экспансии на восток и заселения в средние века. В обмен на военные заслуги они получали землю и вечные налоговые льготы. Существовало значительное неравенство в богатстве. В Восточной Пруссии было небольшое меньшинство настоящих магнатских семей, происходивших от командиров-наемников, которые сражались на службе Тевтонского ордена во время Тринадцатилетней войны с Польшей (1453-66 гг.). В Бранденбурге, где большинство дворянских семей происходило от поселенцев-землевладельцев, среднее поместье юнкеров было довольно скромным по европейским меркам.
Поскольку в интересах колониальных государей Средневековья было поселить как можно больше дворян-воинов в районах, уязвимых для репрессий со стороны славян, дворянские земельные наделы часто были небольшими и располагались близко друг к другу, так что одна деревня могла быть разделена между несколькими семьями. Статистически преобладающей группой, составлявшей около половины дворянства, были знатные семьи, чьи владения охватывали от одного до нескольких поместий и деревень.23 Но даже внутри этой группы существовали большие различия. Например, такие семьи, как Квитцовы (позднее Клейсты), чье поместье в Ставенове в Пригнице занимало 2400 акров пахотных земель, отделяла пропасть от общей массы юнкерских семей в округе, которым приходилось довольствоваться менее чем 500. В такой обстановке было вполне естественно, что менее знатные семьи уступали лидерство в местной и провинциальной политике небольшому кругу богатых и часто состоящих в браке элитных семей. Именно из этого "парадного круга" землевладельческих семей обычно выбирались ключевые посредники в переговорах с короной.
Локализованные политические структуры территорий Гогенцоллернов XVII века препятствовали формированию общей политической идентичности, сосредоточенной в Берлине. Юнкерам - особенно в Бранденбурге - было практически закрыт доступ к высшим государственным должностям в последние десятилетия правления великого курфюрста, и в XVIII веке они лишь медленно проникали в эту область. Их политические амбиции были сосредоточены прежде всего на должностях, подконтрольных имениям на уровне округов и провинций, и их кругозор, таким образом, был довольно узким, что усиливалось тем фактом, что многие из менее обеспеченных семей не могли позволить себе обучать своих детей вне дома. Региональная специфика различных территорий Гогенцоллернов отражалась в моделях родства и межродственных браков. В Померании и Восточной Пруссии были сильны родственные связи со Швецией и Польшей, в то время как дома в Бранденбурге часто вступали в браки с семьями из соседних Саксонии и Магдебурга.
Монархи XVIII века Гогенцоллерны, в свою очередь, никогда не говорили о "прусском" дворянстве, но всегда о множестве провинциальных элит, обладающих отдельными личностями. В своей Инструкции 1722 года Фридрих Вильгельм I заявил о померанских дворянах, что они "верны, как золото"; хотя они могут немного поспорить, но никогда не выступят против приказов государя. То же самое можно сказать и о Ноймарке, Укермарке и Миттельмарке. В отличие от них, дворяне Альтмарка были "плохими, непослушными людьми" и "дерзкими в отношениях с государем". Почти так же плохи были дворяне Магдебурга и Хальберштадта, которых, по его мнению, следует держать подальше от официальных должностей в их собственных или соседних провинциях. Что касается дворян западных провинций, Клеве, графства Марк и Лингена, то они были "глупы и своевольны".24
Почти полвека спустя, в своем "Политическом завещании" 1768 года, Фридрих Великий в схожих выражениях отзывался о территориальном дворянстве своей монархии, заявляя, что восточные пруссаки были энергичны и утонченны, но все еще слишком привязаны к своим сепаратистским традициям и поэтому сомнительно преданы государству, а померанцы были упрямы, но благородны и были отличными офицерами. Что касается верхнесилезцев, чья родина была лишь недавно завоевана и присоединена к землям Гогенцоллернов, то они были ленивы и необразованны и сохраняли привязанность к своим бывшим хозяевам Габсбургам.25
Лишь очень постепенно сформировалась более однородная прусская элита. Не последнюю роль в этом процессе сыграли межродственные браки. Если до конца XVII века практически все бранденбургские семьи заключали браки внутри своей провинциальной элиты, то к 1750-1760-м годам ситуация изменилась: появились признаки все более тесной родственной структуры. Почти половина браков, заключенных ведущими семьями Бранденбурга, Померании и Восточной Пруссии, заключалась с представителями других гогенцоллернских родов. Важнейшим институциональным фактором гомогенизации была прусская армия. Быстрое расширение офицерского корпуса в XVIII веке заставило администрацию активно набирать кадры среди провинциальной элиты. В начале XVIII века в Берлине, Кольберге и Магдебурге были созданы новые академии, финансируемые государством; вскоре после своего воцарения Фридрих Вильгельм I объединил их в центральную школу кадетского корпуса в Берлине.
Несмотря на то, что на дворянские семьи, безусловно, оказывалось давление с целью заставить их сыновей пройти военную подготовку, многие ухватились за шанс, предоставленный кадетской системой. Она была особенно привлекательна для тех многочисленных семей, которые не могли позволить себе обучать своих сыновей в частных академиях, посещаемых денежной знатью. Повышение в звании до капитана и выше давало возможность получать более
