девчонка, глядя на Фила.
— Угу, Тохи нет. Ушел, — не самым дружелюбным тоном отвечает Пахомов.
— Понятно, — кивает незнакомка. — А вы и есть тот самый Филипп? Вы действительно сможете восстановить дедушкину машину?
Вопрос звучит наивно. Фил даже усмехается. Она что, сомневается в его силах? Да он такое старье воскрешал, что подумать страшно!
Но Пахомов зачем-то вспоминает слова Тохи о том, что у девчонки кроме деда никого из близких нет. Акульи родственники исключаются. Значит, этот автомобиль для нее важен как память об умершем деде.
— Сможем, не волнуйся, — все же отвечает Филипп.
Девчонка, потупив взгляд, улыбается, кивает. Милая она. Малолетка совсем. Пахомов мысленно представляет на ее месте своих сестер. Нет, девчонки у них в семье бойкие. А эту обидеть несложно. Девочка-ромашка, млин.
Фил хмуро смотрит на часы. И на кой хер она приперлась так поздно, ночь ведь на дворе? К тому же сам автосервис стоит на отшибе. До ближайшей остановки пилить и пилить. И вряд ли у девчонки есть какой-то транспорт. Значит, топала пешком.
— А можно я вам оставлю, раз уж Антона нет? — робко интересуется девчонка, кивая на пакет с гостинцами.
— Оставь, — неопределенно жмет плечом Пахомов, — но холодильника нет, до утра пропадет. Лучше с собой забери.
— А вы не хотите? — с надеждой спрашивает девушка. — Чай очень вкусный. Да и бутерброды, надеюсь, тоже…
Филипп вновь смотрит на часы. Да, на чертовом приеме он толком и не поел. Собирался заказать доставку. Но раз уж бутерброды сами к нему пришли, почему бы и не попробовать.
— Ну, давай, — кивает Пахомов.
Парень тщательно моет руки и возвращается через пару минут. Девчонка оставила пакет и термос на тумбе, а сама стояла рядом с разобранной тачкой деда.
— Дедушка очень дорожил ею, — дрогнувшим голосом произносит девушка. — Все мечтал, что я научусь ездить и сяду за руль.
Фил молчит. Он не мастер по части утешения юных девчонок. А тут, судя по всему, именно такой случай.
— Сядешь, не переживай, — заявляет Пахомов.
Девчонка кивает, шмыгает носом, отворачивается.
— Давайте я вам чаю налью, — улыбается девушка. — Меня, кстати, Машей звать.
Филипп вскидывает бровь. Да, у такой девочки-ромашки просто не могло быть другого имени. Маша-Маша-Машенька.
***
— Привет! А вы еще не ушли?! — Фил даже не удивляется, когда поздним вечером дверь в автосервис открывается.
Маша с завидной регулярностью появляется здесь, вот уже две недели. Девчонка обычно приходит в одно и то же время, когда сервис уже закрыт, и никого нет. Несколько раз бутерброды и горячий термос чая доставался Антону, но чаще Маша угощала нехитрой, но вкусной едой именно Пахомова. И таки да, он уже начал считать эти самые бутерброды своими. И Тохе хотелось выбить пару зубов, когда он нахваливал гостинцы от Маши.
— Еще не ушел, — не оборачиваясь к девушке, недружелюбно отвечает Филипп.
— А я вам сегодня принесла пирог, вместо бутербродов, — зачем-то рассказывает Маша.
— Антона нет, я тоже ухожу, — говорит Фил, — так что, забирай пирог и иди домой. Поздно уже.
— Да, конечно, — печально вздыхает Маша.
Пахомов оборачивается, внимательно смотрит на девушку, потому что слишком уж подозрительно грустно она вздыхает. И носом шмыгает.
Так, кто посмел обидеть ребенка?! Внутри у Пахомова просыпается тайфун ярости.
— Кто тебя так? — требует парень ответа.
На щеке у Маши красно-лиловый след, который завтра превратится в огромный синяк. Удар свежий. Вчера на девичьем лице ничего такого не было. Фил бы заметил.
— Никто, — отводит девчонка взор, — а пирог возьмите, я для вас старалась.
— Так, — щурится Пахомов, — сядь, рассказывай.
— Нечего рассказывать, — упрямо повторяет девчонка.
Филипп разглядывает Машу пристально. Пожалуй, впервые со дня их знакомства. И его вовсе не радует такая «красота», сотворенная чьей-то тяжелой рукой.
— Откуда синяк? — настойчиво спрашивает Пахомов.
— Повздорила с одним придурком, — нехотя отвечает Маша.
— Как звать?
— Знаете, я пойду домой. Вы правы, поздно уже, — подскакивает со стула девушка.
— Сядь и рассказывай, — хмурится Филипп.
***
Пахомов внимательно наблюдает за входом в казино. Это место прекрасно известно Филиппу. Само здание когда-то принадлежало отцу, как и отель, расположенный на территории. После отец продал эти постройки, а новые хозяева все здесь переделали, открыли казино, подпольное, разумеется.
У Пахомовых весь бизнес чистый, но Фил знает, кто именно тусуется в казино, со многими людьми знаком, да и связи имеются.
По словесному описанию Маши сложно узнать ее старшего брата. Фотографий в телефоне у девчонки не было. Впрочем, там и телефон старенький, потрепанный, кнопочный еще. Потому приходится Пахомову взять Машу с собой. Сейчас девочка пригрелась и уснула.
— Этот? — негромко уточняет Пахомов, глядя на мужика, притормозившего у входа в казино.
Судя по всему, охрана не горит желанием пропускать клиента. Значит, либо он в долгах, либо перешел дорогу кому-то из посетителей, а может, и самому хозяину.
— Да, он, — нехотя кивает Маша и неожиданно для Фила хватает его за рукав. — Стойте, ну давайте лучше домой поедем! Не нужно с ним связываться. Он очень подлый человек!
Пахомов хищно усмехается. В подлости придурка он даже не сомневается. Ведь только полный отморозок может обидеть ребенка.
— Сиди здесь, Маша, никуда не выходи, — распоряжается Филипп.
— Я с вами! — упрямо возражает девочка.
— Тебя не пропустят, — усмехается парень.
— Вас тоже, — многозначительно кивает на рабочий прикид Филиппа, который некогда было менять на убранный в шкаф костюм.
— Меня? Пустят, не переживай, — качает головой Пахомов и отдает девушке ключ от машины, — никуда не выходи. Двери запри. Просто сиди и не отсвечивай. Ясно?
Филипп требовательно смотрит девчонке в глаза. Видит борьбу на ее лице. Понятно, что она хочет сделать по-своему. Но все же согласно кивает.
— Будьте осторожны, пожалуйста, — поджимает губы Маша.
Филипп не может удержаться от соблазна и легко щелкает пальцем по девичьему носу.
— Никуда не выходи, — командует Пахомов.
***
Родных братьев и сестер у Марии нет. Есть двоюродные. И самый старший из них — лютый отморозок Олег, которому семья и поручила прессовать Машу. По плану семейки, девочка должна была отказаться от всего, что оставил ей дед. После смерти старика все имущество попилили
