Но я бы кнопку хотел. Видел фотку Дарины в детстве, когда был в доме ее родителей. Белобрысенькую такую, со смешными хвостиками. С тех самых пор не могу выкинуть из головы картинку. Как узнал, что Даря беременна, вижу нашу дочь в ней… Скажи, это лечится?
— Что? — удивился Гоша. — Что ты лечить собрался, дружище?
— Состояние. Постоянно на каком-то подъеме, вместо ровного сердцебиения — рывки какие-то, беспокойство и тревога за них вместо ясного видения. Я, понимаешь, даже соображать плохо начал. Все, о чем могу думать, это… как Фурия прилетела ко мне со своим портфельчиком, серьезная такая, собранная. Защищать она меня собралась, бля. Понимаешь? Нет, наверное. Это я ее защищать должен. Не хочу, чтобы она лезла в эту нервотрепку, едва отошла… — замолчал.
Итак наговорил слишком многое.
— Врать не буду, станет ровнее. По эмоциям. Но это кажущееся спокойствие. Чуть что, сразу мысли галопом, в первую очередь о себе не думаешь. Что, непривычно быть не-эгоистом, Кот?
— Я давно отвык заботиться о ком-то, кроме себя. С тех пор, как брата не стало. Ладно за тебя с Волчарой переживаю, конечно. Но, не обессудьте, и в треть не так рьяно.
— Да уж ясное дело! Так что с Мамаевым?
— У нас была назначена встреча, — сухо добавил я. — Мамаев постоянно пытался выяснить, где Дарина, что с ней. Она наотрез отказывалась с ним общаться. Тогда Мамаев решил пообщаться со мной. Назначили встречу. Он выбрал место… Поговорили, покусали друг друга взаимными упреками. Он кичился своими связями, я — своими. До драки дело не дошло, но было остро пару раз за грудки схватились махнули кулаками. Нас разняли.
— Так дошло дело до драки или нет?! — зацепился за мою оговорку Гоша.
— Драка — это если бы он лежал и выплевывал свои кишки!
— Ты мне по фактам раскладывай! Нюансы Льву расскажешь.
— Я махнул ему по роже первым, доволен? Мамаев заслужил, начал нести херь про Дарину. Мол, просто заскучала в идеальном браке, наебется с жеребцом вроде меня и снова к нему вернется! Он в ответ заехал по корпусу, грудак до сих пор ноет.
— Он боксер бывший, — спокойно заметил Гоша. — Дальше?
— Ничего. Нас разняли. Разъехались, каждый в свою сторону, говорю же! Он был жив, уходил на своих двоих!
— Тогда почему тебя обвиняют в покушении?
— Подстава! Декабрь, сам посуди. Хотел бы я от него избавиться, сделал бы чисто и тихо. Никто бы не заметил даже. Не узнал, и тени подозрения на меня бы не упало. Не стал бы я переезжать его на своем байке. Под камерой уличной, еще и номером светить. У них из всего только запись, где мужик на таком же байке, с моими номерами, его сбивает.
— Ты сам где был? Может, байк на стоянке был?
Я вздохнул и сунул в рот еще одну сигу.
— Я в это время на байке гонял. Мысли проветривал, люблю это, знаешь же… Клянусь, точно не я Мамаева переехал.
— Подумаем, что можно сделать. Льву распишешь все, где был и во сколько, поищем. Не бзди, вытащим. Волка на месте с поличным, вооруженным пушкой брали, но мы же его отмазали. И тебя отмажем… — одобрительно хлопнул по плечу Гоша.
— Как там Фурия? Норм все?
— Мне-то откуда знать, — удивился приятель.
— Что? Она не у вас в Мартиной?
— Нет, не было.
— Я дал ей твой адрес, просил перекантоваться у вас временно. Она, что, не послушала?
— Судя по тому, что я знаю от тебя и от моей Мартиши, Дарина не из тех, кто станет слушаться.
— Бляяяя… Обиделась, что ли? Аааа, Даря… Да еб твою мать! — громыхнул кулаками по столу. — Ради твоего же блага рявкнул, чтобы не рвалась в бой.
— Ты рявкнул, теперь ищи-свищи ветер в поле. На звонки она не отвечает.
— Надо ее найти.
Глава 48
Котов
— Здорово, дружище, — сдержанно произнес Гоша. — Курить хочешь?
— Не откажусь, спасибо!
Затянулся жадно, внутри все засвербило, заныло приятно так…
Хоть Минздрав и предупреждает, но все же так приятно слушать, как едва слышно сгорает сигарета и дым покалывает легкие.
— Рассказывай, что у тебя, — кивнул и добавил с усмешкой. — Папаша.
— Обвинение в покушении на убийство Олега Мамаева, — нехотя выдавил я. — Льва предупредили? — спросил про адвоката.
— Лев после меня зайдет, все расскажешь. Он уже заявил, что тебя задержали незаконно. Но если будет больше информации, станет яснее, сам понимаешь. Поэтому давай. Без возни и своей напускной гордости, идет? Тебе еще сына воспитывать… или дочку. Кого ждете, еще неясно?
— Еще рано, — покачал головой. — Но я бы кнопку хотел. Видел фотку Дарины в детстве, когда был в доме ее родителей. Белобрысенькую такую, со смешными хвостиками. С тех самых пор не могу выкинуть из головы картинку. Как узнал, что Даря беременна, вижу нашу дочь в ней… Скажи, это лечится?
— Что? — удивился Гоша. — Что ты лечить собрался, дружище?
— Состояние. Постоянно на каком-то подъеме, вместо ровного сердцебиения — рывки какие-то, беспокойство и тревога за них вместо ясного видения. Я, понимаешь, даже соображать плохо начал. Все, о чем могу думать, это… как Фурия прилетела ко мне со своим портфельчиком, серьезная такая, собранная. Защищать она меня собралась, бля. Понимаешь? Нет, наверное. Это я ее защищать должен. Не хочу, чтобы она лезла в эту нервотрепку, едва отошла… — замолчал.
Итак наговорил слишком многое.
— Врать не буду, станет ровнее. По эмоциям. Но это кажущееся спокойствие. Чуть что, сразу мысли галопом, в первую очередь о себе не думаешь. Что, непривычно быть не-эгоистом, Кот?
— Я давно отвык заботиться о ком-то, кроме себя. С тех пор, как брата не стало. Ладно за тебя с Волчарой переживаю, конечно. Но, не обессудьте, и в треть не так рьяно.
— Да уж ясное дело! Так что с Мамаевым?
— У нас была назначена встреча, — сухо добавил я. — Мамаев постоянно пытался выяснить, где Дарина, что с ней. Она наотрез отказывалась с ним общаться. Тогда Мамаев решил пообщаться со мной. Назначили встречу. Он выбрал место… Поговорили, покусали друг друга взаимными упреками. Он кичился своими связями, я — своими. До драки дело не дошло, но
