если потеряешься, – ухмыльнулась я.
– Засвищу только если буду нуждаться в том, чтобы меня прикончили, – в ответ хохотнул он. – Ну что, как твоя губа?
– Губа-то нормально… А вот бок болит – упала неудачно, посмотри-ка, что там у меня, – с этими словами я задрала ветровку вместе с кофтой и футболкой.
– У-у-у… Будет серьёзная гематома. Но перелома ведь нет?
– По ощущениям, просто ушиб, – уверенно утвердила я.
– И это только начало второго дня. Нужно бы быть поосторожнее, получше следить за нашим физическим состоянием. Ночи здесь, очевидно, холодные. Признаков простуды нет?
– Пока ещё, вроде как, нет.
– Хорошо, поднимайся. Этот марш-бросок был продуктивным, так как мы бежали на север, но давай впредь сверяться с компасом.
– И не шуметь так, словно мы непобедимые медведи.
– Непобедимые, да уж… Необходимо в срочном порядке решать вопрос с едой и водой: у нас всего одна бутылка жидкости и жалкие сухари. Через несколько часов этот вопрос может стать критичным.
– Не преуменьшай: он уже критичен.
– Всё-таки нужно было потратить время на то, чтобы сорвать с них рюкзаки.
– Свисти в свисток, Стейнмунн – это всё, что нам осталось, – хихикнула я, и мы, сверившись с нашими компасами и окончательно собравшись с мыслями, снова продолжили движение на север, будто пятнадцать минут назад и не подверглись нападению, и почти не убили тех, кто напал на нас… Всё-таки иметь верного напарника, способного разделить с тобой в равной мере и радость, и невзгоды – ценность, которую невозможно переоценить.
Глава 29
Во второй половине дня нам повезло: мы совершенно случайно наткнулись на ручей с не только кристально чистой, но и пригодной для употребления водой, и тут же, совсем рядом, обнаружили целую стопку съедобных грибов. В том, что они съедобны, я была уверена наверняка, так как краем глаза видела их в съестном разделе энциклопедии, подсунутой мне Золотом: крепкие белые ножки и красновато-коричневые шапочки – названия я так и не вспомнила. Мы наполнили термос водой и набрали не меньше двадцати грибов, все среднего размера и приятно твёрдые на ощупь. Стейнмунн нашёл ещё какие-то грибы, совсем жёлтые, но мы единогласно решили даже не касаться их – голод всё ещё был не настолько силён, чтобы вступать в рискованную игру с ядами. Съедобные грибы мы решили оставить на вечер, так как над лесом поднялся ветер и каждый шорох листвы нам стал казаться намёком на человеческое присутствие, так что, вдоволь напившись из ручья и закончив со сбором природных даров, мы уверенно продолжили идти прямо на север, на ходу подтачивая наши невнушительные запасы сухарей.
Мы шли практически без остановок, так как могли себе это позволить: привычная сила молодости и острое желание выбраться из этого кошмара как можно скорее всё ещё были на нашей стороне. Незадолго до наступления вечерних сумерек, оценив общую обстановку и стихший ветер, мы всё-таки решились остановиться с целью развести костёр, что у нас, несмотря на отсутствие опыта, получилось очень даже ловко: для основы костра Стейнмунн мудро использовал трухлявые и очень сухие остатки дерева с белой корой, так что огонь здорово схватился уже с третьей спички. Грибы мы пожарили все сразу: насадили их на заранее обточенные сырые ветки, срезанные мной с раскидистого куста, и ворочали каждый гриб отдельно, так что провозились достаточно долго – до глубоких сумерек. Каждому досталось по десять грибов, но так как разделом занималась я, я позаботилась о том, чтобы Стейнмунну отошли грибы побольше: в конце концов, тот факт, что крепкие парни, подобные моему другу, едят гораздо больше девушек, пусть даже с такой крепкой комплекцией, как у меня, не является секретом – если я так отчётливо проголодалась, тогда могу себе представить, как голоден он!
Стоило нам только решить, что один гриб готов, как он сразу же съедался, пока вместо него начинал жариться следующий гриб. На вкус было странно, но вполне приемлемо, а с учётом голода, так и вообще почти вкусно. В итоге мы съели все грибы, что у нас были, и из еды у нас снова осталась только одна бутылка воды, половина пакета сухарей и одна скромная упаковка хлебцев. Факт проблемы добычи пропитания заставлял меня непроизвольно хмуриться и думать о Металлах. Не знаю, как так получилось, но стоило мне только вспомнить о них, как уже совсем скоро я снова обратила все свои мысли к одному лишь Платине. Вот с кем было бы по-настоящему комфортно проходить весь этот мрак – с таким защитником бояться нечего, он тебя и убережет, и накормит, и, быть может, даже согреет.
Из транса, навеянного мыслями о Металле, меня вывел Стейнмунн: пощёлкав пальцами перед моими глазами, он указал ими куда-то вперёд. Я чуть не успела испугаться, решив, что он может указывать на подкравшихся противников или зверей, но он привлёк моё внимание на что-то более странное.
– Что это? – замерев, поинтересовалась я, рассматривая дерево, стоящее чуть южнее нас – на нём будто сплетённые из больших листьев гамаки висели, но в сгустившихся вечерних сумерках это зрелище выглядело откровенно жутковато, будто коконы гигантского паука… И вдруг перед моими глазами совершенно неожиданно блеснула вспышка воспоминаний, снова вызванная чтением энциклопедии Золота: – Погоди-ка! Я знаю, что это! – я резко вскочила на ноги, и Стейнмунн последовал моему примеру.
– Знаешь? Откуда?
– Читала энциклопедию, которую мне дал Платина…
– Платина?
– Золото!
– Ты сказала Платина.
– Нет, Золото, – мгновенно нахмурилась я и отвела взгляд, потому что поняла, что, думая об одном Металле и говоря о другом, я действительно оговорилась, и эта оговорка откровенно смутила меня, тем более что она случилась в диалоге со Стейнмунном. – Это Сонное дерево. Такие деревья выращивают коконы, которые выдерживают человеческий вес. Сечёшь?
– Не очень…
– Отличный вариант для ночлега.
– Правда? А по-моему, очень сомнительный. Знаешь ли, не хочется рухнуть с трёх метров только потому, что ты поверила какой-то там энциклопедии, и не важно, кто её тебе дал: Платина или Золото.
Он уколол меня! Вот так вот взял и просто… Что за чушь?! Я метнула в друга молнию в виде красноречивого взгляда, но он, наверняка с расчётом на то, чтобы не поймать её, занялся тушением углей догоревшего костра. Вот значит как… Ну ладно. Всё равно он мой друг и другого у меня нет, и, к тому же, мы вместе сейчас в одной на двоих заднице, к чему стоит приплюсовать тот факт, что я никогда не была из обидчивых и становиться таковой в самый неподходящий момент – точно не мой стиль. Рассудив подобным образом, я подняла свой рюкзак с мха и, молча указав рукой на Сонное дерево, повела строптивого друга за собой.
Ствол и ветки этого удивительного дерева устроены таким образом, что
