учеников. Район считался настолько опасным, что сотрудников американского посольства, живших поблизости, перевели через гавань на остров Гонконг. Люди нервно поглядывали на границу Гонконга с Китаем, гадая, не перейдут ли красногвардейцы границу и не захватят ли колонию. По мере нарастания беспорядков Британия мобилизовала свои войска. Британские чиновники предупредили Лоуренса, что если китайские войска пересекут границу, то британские войска не смогут защищать Гонконг более восьми часов. Однажды, выезжая из офиса на своем Rolls Royce, Хорас столкнулся с разъяренной толпой прокоммунистических демонстрантов, блокировавших улицу и размахивавших флагами. Проницательный Хорас высунулся из окна и предложил купить несколько флагов.
Протестующие согласились и пропустили его.
Повторялась ли история? Неужели Гонконг, как и Шанхай, вот-вот перейдет руки коммунистов?
Лоуренс созвал собрание членов семьи, включая своего сына Майкла, прилетевшего из Европы. Они собрались во временных офисах семьи рядом с еще недостроенным небоскребом с видом на гавань, в котором должна была разместиться штаб-квартира "Кадори".
Двадцатичетырехэтажное здание уже было видно за городом. Два самолета Boeing 707 стояли наготове, чтобы доставить в Гонконг бронзовые алюминиевые панели, которыми будет обшита внешняя часть здания. Но в связи с беспорядками, вспыхнувшими в Гонконге и Китае, Лоуренс задумался, стоит ли продолжать строительство. Призрак бегства Кадори из Шанхая и потерянных им миллионов витал над ними. Дорогостоящую облицовку можно было отменить, а здание отделать сталью и бетоном, как другие постройки.
"Мы можем перейти к зданию с обычной облицовкой, но при этом значительно сократить расходы", - сказал Лоуренс. "Послушайте, я не могу видеть будущее, мы знаем его не больше, чем другие. У меня есть уверенность. Но одной уверенности недостаточно". Решение должно быть единогласным.
Семья согласилась. "Гонконг - как резиновый мячик", - говорит Лоуренс. "Чем больше он падает, тем больше отскакивает назад". Строительство велось днем. Лоуренс приказал продолжить его ночью. Необходимо было приварить облицовку, а это означало, что дуги искр теперь будут вылетать из здания и с крыши всю ночь. Весь Гонконг, заявил Лоуренс, увидит, что "Кадори все еще строится".
Через несколько недель Лоуренс узнал, что американцы сделали спутниковые снимки границы с Китаем и заметили Народно-освободительную армию Китая, продвигающуюся к Гонконгу. Солдаты остановились на границе. По Гонконгу поползли слухи, что Китай готовится к вторжению. Майкл связался с другом в американском посольстве, и ему дали посмотреть фотографии поближе. Он быстро доложил отцу. Коммунисты строили военные объекты, но они были обращены не в ту сторону - не в сторону Гонконга, чтобы подготовиться к вторжению, а в сторону от Гонконга, чтобы предотвратить попытки вторжения в город нелегальных войск или красногвардейцев.
Пока что Гонконг был в безопасности.
Китайский лидер Дэн Сяопин (слева) и Лоуренс Кадури
10.
Последний тайпан
Китай упал, Гонконг вырос.
A
Каждый будний день в 8 утра две роскошные иномарки проносились по улице от дома Лоуренса на Кадури-авеню.
Приехав на своем "Ягуаре" из загородного дома в Боулдер-Лодж, чтобы позавтракать с братом, Гораций мчался в свою любимую Ассоциацию сельскохозяйственной помощи Кадори на холмах Новых территорий с видом на Китай или в свой офис в отеле Peninsula, где осматривал новую обстановку и украшения и обсуждал дополнения к международному меню. Шофер Лоуренса подвозил тайпана в спортивном автомобиле MG к пирсу, где Лоуренс садился на паром Star Ferry. Он пересек гавань и подошел к отделанному бронзой зданию St.
Джордж-билдинг, завершенный маяк стабильности, который успокаивал Гонконг во время беспорядков 1967 года. Из своего отделанного панелями, покрытого зеленым ковром угла с видом на гавань он руководил семейной империей, состоящей из электричества, недвижимости, фабрик, торговли и финансов. Кадуары стали первыми гонконгскими миллиардерами. Пакеты с деньгами, которые они отправили за границу в конце 1940-х годов вместе с беженцами, чтобы те инвестировали их в Австралию, США и Южную Африку, превратились в зарубежные офисные здания и торговые центры. В Гонконге Лоуренс расширил городскую электросеть и продвинул такие разнообразные проекты, как строительство туннеля в гавани и, по настоянию Горация, импорт более выносливой породы свиней. "Квартиры - это
освещаются коммунальными службами, контролируемыми Кадури, и часто покрыты коврами, изготовленными на ткацких станках Кадури", - писал The Wall Street Journal в 1977 году. "Туннель под гонконгской гаванью (соединяющий остров Гонконг с Коулуном и Новыми территориями) - это идея Кадури. А благодаря сельскохозяйственной программе, финансируемой Кадури, большая часть свинины и курицы здесь имеет клеймо Кадури".
Гонконг процветал. Он присоединился к "азиатским тиграм" экономического роста, используя смесь экономики свободного рынка и колониального правления, что позволило улучшить образование, расширить жилищный фонд и сохранить низкий уровень безработицы. К 1970-м годам доход на душу населения в Гонконге был в десять раз выше, чем в Китае. У него был пятый по загруженности порт в мире; если бы он был страной, то занимал бы двадцать пятое место в мире среди торговых экономик. Телевидение, радио и оживленная пресса подпитывали творческое и все более глобализированное население, бурно развивающуюся туристическую индустрию, и лидеров мировой моды и кино. Лоуренс хвастался, что фактически контролирует 10 процентов экономики Гонконга, поскольку почти каждая фабрика зависела от электроэнергии, как и миллионы потребителей.
В течение всего времени беспорядков в Китае, даже во время коммунистического
Вдохновленный беспорядками в Гонконге, Лоуренс старался не сказать ни одного плохого слова о Китае. Китай отказался признать "незаконные договоры" времен Опиумной войны, по которым Гонконг перешел к британцам, оставив угрозу, что он может захватить Гонконг в любой момент. Но он этого не сделал, потому что Гонконг был полезен. Как и Шанхай в начале века, Гонконг стал окном на Запад. Он давал Китаю возможность вести бизнес с западными компаниями и зарабатывать иностранную валюту, не заражая Китай капитализмом. Китаю нужно было место, где он мог бы "делать то, что не может позволить своему народу", - считал Лоуренс, - например, иметь дело с западными банкирами и инвестировать в недвижимость. "Наше будущее зависит от того, насколько мы будем полезны Китаю, и это единственная причина, по которой мы здесь". Он предостерег своих соотечественников-тайпанов от высокомерия, которое проявляли бизнесмены в 1940-х годах. Именно такое отношение в Шанхае "обрушило бамбуковый занавес".
Лоуренс поддерживал те контакты в Китае, которые мог. Он продолжал посылать деньги пожилым слугам в Шанхае, которые когда-то прислуживали семье Кадури в Мраморном зале. Он также посылал своих представителей на неофициальные встречи с чиновниками Нового китайского информационного агентства, которое являлось неофициальным посольством Китая в Гонконге. Публично Лоуренс с неослабевающим оптимизмом смотрел
