и души того, кто ею обладает. Своими действиями, своим выбором того, из какой ипостаси, из какого сознания жить, мы можем восстановить свой мир или подтолкнуть его еще дальше во тьму и страдания. Вопрос формулируется просто: как мы собираемся жить на этой планете? Будем ее контролировать из состояния «
Я и Ты» или станем жить с ней в гармонии «
Мы»?
Великий даосский учитель Лао-Цзы пророчески писал об этом примерно шесть тысяч лет назад.
В гармонии с Дао [10] небо ясно и просторно, земля тверда и плодоносна и все существа процветают вместе, довольные своей жизнью, бесконечно воспроизводятся и бесконечно обновляются.
Когда человек вмешивается в Дао, небо мутнеет, земля истощается, равновесие рушится, существа вымирают.
Учитель с состраданием взирает на части, поскольку понимает целое.
Признаться, меня особенно трогает последняя строчка: «Учитель с состраданием взирает на части, поскольку понимает целое».
Сострадание — это та часть нас, которая способна охватить целое, наше «Я» Мудрого Взрослого. Наше мудрое «Я», наш высший разум, должно поддаться сознанию «Мы» с его миром нулевой суммы *, а также нашему Адаптивному Ребенку — подружиться с ним и в конце концов вместить его. Чем бы мы ни занимались — любили друг друга в спальнях или играли с детьми, — мы можем учиться уважительно относиться к тем, кто отличается от нас, стараться быть добрее — даже в мыслях. Когда мы говорим сами с собой, мы можем учиться принимать обездоленных, как вовне, так и внутри нас. Мы избавляемся от Великой Лжи индивидуализма и поворачиваемся в сторону своей истерзанной планеты, в сторону наших истерзанных соседей, и восстанавливаем отношения с собственным истерзанным «Я». Это наша работа, наше призвание. Если повезет, это будет наша судьба. Ставки высоки, выше и не придумаешь.
Идея индивида — ментальный конструкт богатых белых мужчин-землевладельцев. Чем больше мы узнаем о том, насколько социален наш мозг, тем яснее становится, что идеал обособленного свободного индивида — это миф. Наш мозг действует в согласии с окружающими, а не отдельно, не индивидуально. Как только мы вспомним тех, от которых отреклись, как только прислушаемся к голосам обездоленных и отверженных — к голосам женщин, коренных народов, людей с другим цветом кожи, — нам тут же станет очевидна нарциссическая подоплека Великой Лжи, которая лежит в основе индивидуализма.
Нам нужна новая парадигма, экологичная, логичная, такая, которая поможет нам перейти от эксклюзивного к инклюзивному, от независимости к взаимозависимости, от доминирования к сотрудничеству — друг с другом, с землей, с самим собой. Природа не знает ни наград, ни наказаний [11] — только последствия. Сегодня, здесь и сейчас очень важно все, что мы делаем. Важно, как мы думаем, как мы видим себя в мире. В отношениях с партнерами, детьми, соседями, с самими собой мы можем нести и притеснение, и освобождение. Выбор за нами.
Моим родным и любимым — Белинде, Джастину и Александеру.
Вы свет на моем небосводе.
И — памяти Великого Ценителя, лучшего друга на всем белом свете Рича Саймона.
* Нулевая сумма — это ситуация в , в которой выигрыш одного человека эквивалентен проигрышу другого, поэтому чистое изменение богатства или выгоды равно нулю. — Прим. научн. ред.
Нулевая сумма — это ситуация в , в которой выигрыш одного человека эквивалентен проигрышу другого, поэтому чистое изменение богатства или выгоды равно нулю. — Прим. научн. ред.
[11] Природа не знает ни наград, ни наказаний… — Ingersoll, «Some Reasons Why».
[10] «В гармонии с Дао…» — Mitchell, Tao Te Ching, Verse 39, p. 66.
[4] …Жизнь в природе Будды… — Suzuki, Zen Mind, Beginner’s Mind, 31.
[3] …психологи говорят о базовом доверии… — Erikson and Erikson, Life Cycle Completed; Erikson, «Reflections on the Last Stage»; Эриксон, «Детство и общество».
[2] …исцеление от зависимости должно быть духовным… — В переписке с Уильямом Уилсоном, алкоголиком, с которым он работал, Юнг пояснял: «Видите ли, по-латыни алкоголь — spiritus, — так что одно и то же слово означает и высочайший религиозный опыт, и самую развращающую отраву. Так что полезной формулой будет spiritus contra spiritum». Jung, Letters.
[1] …эпистемологической ошибкой человечества. — Бейтсон, «Кибернетика «Я»: Теория алкоголизма», в кн. Бейтсон, «Экология разума».
[8] …трансмутация металла… — Yates, Bruno and the Hermetic Tradition.
[7] «Первые ученые, делавшие фундаментальные открытия…» — McKnight, Science, Pseudo-Science.
[6] «эмбрионов». — Eliade, Forge and Crucible.
[5] «…отходит в сторону…» — Mitchell, Tao Te Ching, Verse 45, p. 74.
[9] «тиккун олам»… — Berman, Birnbaum, and Blech, Tikkun Olam; Teutsch, Guide to Jewish Practice.
Сострадание — это та часть нас, которая способна охватить целое, наше «Я» Мудрого Взрослого. Наше мудрое «Я», наш высший разум, должно поддаться сознанию «Мы» с его миром нулевой суммы *, а также нашему Адаптивному Ребенку — подружиться с ним и в конце концов вместить его. Чем бы мы ни занимались — любили друг друга в спальнях или играли с детьми, — мы можем учиться уважительно относиться к тем, кто отличается от нас, стараться быть добрее — даже в мыслях. Когда мы говорим сами с собой, мы можем учиться принимать обездоленных, как вовне, так и внутри нас. Мы избавляемся от Великой Лжи индивидуализма и поворачиваемся в сторону своей истерзанной планеты, в сторону наших истерзанных соседей, и восстанавливаем отношения с собственным истерзанным «Я». Это наша работа, наше призвание. Если повезет, это будет наша судьба. Ставки высоки, выше и не придумаешь.
Вместо послесловия
Когда мне перевалило за тридцать, я понял, что при нынешнем положении вещей у меня никогда не будет того, что я хочу. Ни интересной жизни, ни ощущения полноты бытия, ни дома, ни спутницы — ничего, даже места среди друзей и соседей — все это было словно недосягаемо для меня. Мне не хватало ни навыков, ни храбрости, ни, вероятно, «винтиков в голове», чтобы хоть как-то двигаться в нужном направлении. Я был одним из самых преуспевающих музыкантов на планете, но это — работа, а то — жизнь. А что еще обиднее, те самые черты, которые помогали мне достичь высот в профессии, — умение легко переносить творческое одиночество и даже жаждать его, глубоко уходить в себя и уютно там устраиваться, днями, месяцами и годами вкладывать абсолютно все силы в работу — обрекли мою личную жизнь на провал. Я вел достаточно комфортную, но изолированную жизнь. И через пару лет налетел на эмоциональную стену: я обнаружил, что заблудился в сумрачном лесу, который посадил собственными руками. Так начался многолетний период попыток пробраться сквозь дебри травм и заблуждений к реке полноценной жизни.
С приходом среднего возраста я понял — не самостоятельно, а с посторонней помощью, — что нахожусь под сильным давлением от передающегося из поколения в поколение психологического наследия моей итальянско-ирландской семьи. Семейная склонность к психическим болезням и дисфункциям проявлялась в моей жизни в виде затяжных депрессий и эмоционального паралича. Я боялся показать свою внутреннюю жизнь кому-то, кроме двадцати тысяч совершенно незнакомых людей на ближайшем стадионе. Мысли о настоящей взрослой любви вселяли в мое сердце тревогу и страх. А часики вовсю тикали, и времени на то, чтобы осуществить задуманное, оставалось все меньше.
Что же делать? Как разорвать тянущиеся через поколения цепи травм и болезней? Как говорит Терри, «семейная патология — словно лесной пожар, который пожирает все на своем пути, пока не найдется кто-то, кто повернется и встретит пламя лицом к лицу». Я начал медленно поворачиваться в сторону пламени, в основном потому, что не мог смириться с мыслью, что предаю собственных детей, собственную семью точно так же, как, по моим ощущениям, предали меня. Ведь, в конце концов, почитать родителей и их труды — это и есть нести в будущее их
