купаться, пошел на прогулку, берег у озера каменистый, потому парень поскользнулся, ударился головой и упал в воду. Именно такая цепочка событий их полностью устраивала.
Была и еще одна странность: у парня не нашли телефон. Полицейские это объяснили просто – он выпал из кармана и лежит где-то на дне озера.
Возможно, конечно и так, но все же это тоже не давало Сильвестру Васильевичу покоя. Он давно заметил, что это поколение вообще не расставалось со своими гаджетами и дорожило ими, словно бы в них заключалась их жизнь. Как у Кощея бессмертного в игле, которую тот бережно хранил в яйце и зайце с уткой, так и тут. Телефон первым делом выкладывался на любой стол, за который садился человек. Инстинктивно постоянно проверялся, на месте ли он, постукиванием по карману или поглаживанием экрана лежащего рядом гаджета. Если вдруг с первого раз телефон не находился, там, где должен был лежать, то глаза мгновенно начинали излучать ужас, а действия становились резкими, почти истеричными. Как признался ему один студент, если он хоть на несколько минут теряет свой телефон, не может найти его в сумке или там, где оставил, то на него сразу находит паническая атака, и кажется, что мир проваливается во тьму. Влад, утонувший вчера студент, был даже более повернутым на своем смартфоне, чем остальные.
Более того, в первый день их пребывания в лагере произошло еще одно странное событие. Сильвестру, как всегда, приснился страшный сон. Это был обычный, уже родной сон, знакомый и обыденный, но от этого он не становился менее страшным. Как люди знают собственную квартиру, в которой живут годами и могут пройти по ней с закрытыми глазами, так и Сильвестр знал все уголки этого ужаса наизусть. Он мог посекундно рассказать все, что там происходит, и даже описать свои ощущения, которые не менялись, оставаясь константой этого сна. Поэтому, проснувшись очередной раз в холодном поту, Сильвестр по многолетней привычке сел на кровать и постарался привести сердцебиение в спокойный ритм, глубоко вдыхая и выдыхая. Надо сказать, воздух здесь, среди столетних сосен, был чудесным. Он наполнял легкие и быстро выгонял из души липкий страх. Ему повезло – он жил в комнате один, хоть в ней и было четыре кровати, как везде. Но команда состояла из четырех мальчишек и двух девчонок, поэтому после распределения ему выпало практически царское проживание. Это было очень важно, чтоб никто не увидел его. Хоть он и спал всегда в пижаме с брюками и длинным рукавом, но все равно дискомфорт от того, что задранная штанина или футболка могли его предать, был постоянным. Поэтому одиночное проживание для Сильвестра – настоящий подарок.
Когда после бегства из ужасного сна сердце немного успокоилось в тишине деревянного дома, вдруг стали слышны голоса. Надев поверх пижамы спортивный костюм, для полной уверенности, что тело полностью закрыто, Сильвестр решил проверить, кому еще не спится, и всыпать полуночникам по самое не хочу. Но все слова закончились, когда в комнате мальчиков он увидел странную картину. Студенты в полном составе, грязные с ног до головы, будто они извалялись где-то в огромной луже, ругались шёпотом друг с другом. При этом девочки плакали, а мальчики нервно махали руками. Подслушивать Сильвестр считал ниже своего достоинства, поэтому, не останавливаясь, зашел в комнату и грозно сказал:
– Что за совет в Филях, что с вами произошло?
Молодые люди молчали, только с опаской поглядывали друг на друга.
– Разве мы должны перед вами отчитываться за свое свободное время? – сказал тогда Влад. – Нам всем по двадцать, двадцать один, мы совершеннолетние свободные люди. Не надо путать нас со школьниками. Вы, конечно, преподаватель, но не воспитатель.
Остальные же молчали, собравшись вокруг своего вожака, как волчата, демонстративно сжав губы, как бы демонстрируя презрение и решимость бороться.
Сильвестр понял, что он сейчас ничего от них не добьется. Решив, что утром поговорит с каждым по отдельности, рявкнул:
– Быстро умываться и спать. Завтра важная игра, мы не можем проиграть.
Тогда, молодые люди словно бы выдохнули и быстро разбежались в разные стороны. На следующий день с ним тоже никто разговаривать не стал. Даже девчонки молчали, как партизанки, хотя было видно – им есть что сказать. И вот эта их общая таинственность и испуганные глаза, наводили на нехорошие мысли. Сейчас Сильвестр ругал себя за то, что отложил решение этой проблемы, уговорил сам себя, что ничего страшного не случилось и все хорошо. Что они и вправду взрослые и сами во всем разберутся, а он действительно им не воспитатель, а всего лишь преподаватель.
Организаторы соревнований решили не останавливать игры из-за несчастного случая, тем более, осталось провести только финал, и Сильвестр как руководитель их группы на это согласился. Но мысль, правильно ли он поступил и не поставил ли своим решением под удар других участников, постоянно зудела, не давая сосредоточится на соревнованиях.
Вот и сегодня подготовка к предстоящему финалу шла плохо. Ребята были рассеянными, а девочки заплаканными. Они постоянно переглядывались, словно решая, стоит ли хранить какую-то страшную тайну или ее можно скинуть со своих плеч, как тяжелую ношу.
Тайны, особенно страшные тайны, тянут вниз, пригибая человека к земле, точно огромные булыжники, повешенные на шею. Эти же ребята по причине молодости и неопытности еще больше тяготились этой ношей, но продолжали молчать. Своими переглядываниями они как бы спрашивали друг друга, кто первый признается. Глупый страх молодости – быть хуже других, быть слабее, быть предателем удерживал их от этого шага. Именно так совершаются самые большие ошибки молодости, за которые потом стыдно всю жизнь – они растут на плодородной почве. Но ладно бы просто стыдно, иногда такие ошибки стоят самой жизни.
– Может, кто-то хочет что-то мне рассказать? – спросил грозно Сильвестр, но получил в ответ гробовое молчание, будто еще больше убедил молодых людей в правильности их общего молчания. Не умел он находить контакт с молодежью. Хотя, о чем это он, Сильвестр Васильевич Дудка тридцати лет от роду никогда и ни с кем не мог найти общий язык. По крайней мере, последние пятнадцать лет точно.
Вот данная ему в помощники вертихвостка, глупая и никчемная, в первый день уже легко общалась с группой студентов, направо и налево раздавая шуточки и глупые улыбки. Сильвестр же мог только хорошо учить. История, обществознание и философия – это были три его конька, оседлав которых, он был лучше всех.
Молодая преподавательница числилась математиком-физиком, и, в принципе, их тандем должен был
