всего ядерного века, что привело к столкновению принципиально противоположных повествований об этой важной возможности.
Взгляды на перспективы и привлекательность отказа от основанных на насилии мировых порядков и установления некой формы мирового правительства были очень разными. С одной стороны, "сторонники единого ядерного мира", сильные глобалисты и мировые федералисты, следуя примеру Г. Г. Уэллса и других, рассматривали некую форму мирового правительства как жизненно важную для выживания цивилизации. Для этих мыслителей необходимость установления мирового правительства была неизбежным следствием роста интенсивного уровня взаимодействия и взаимозависимости, особенно насилия, в мировом масштабе. Все причины, по которым в прошлом создавались правительства, теперь указывали на необходимость мирового правительства. Однако сторонники расходились во мнениях, должно ли мировое правительство быть сконфигурировано как классическое государство, увеличенное в размерах, или как более ограниченный союз или конфедерация.
По другую сторону этих дебатов гораздо более многочисленная группа считает мировое правительство ненужным, практически невозможным и угрожающим свободе. Даже скромные шаги в направлении международного сотрудничества и создания институтов рассматриваются как опасные шаги на скользком пути к мировому тоталитарному правительству. Несмотря на очевидную необходимость пост-анархического всемирного управления, мир, далекий от объединения, по-литически фрагментируется. Создание даже скромных институтов международного сотрудничества стало крайне затруднительным, и ни одно значительное движение не поддерживает создание мирового правительства.
Во многом великие дебаты о ядерном веке начались в полном составе среди ученых-ядерщиков в потайных альковах Манхэттенского проекта. Большая часть этих ученых пришла к выводу, что трансцендентная сила бомбы требует совершенно новых подходов к международной политике, и в частности, контроля над этой технологией со стороны международной организации или даже мирового правительства. Они также решили, что обладают уникальной способностью и обязанностью подталкивать общественное мнение и правительства к своим решениям. Для этих целей они создали лоббистские организации и запустили общественно-просветительский журнал "Бюллетень ученых-атомщиков". Ведущие физики, начиная с Альберта Эйнштейна, много и подробно говорили о необходимости радикальных изменений в мировой политике. В 1950-х годах, после Манифеста Рассела-Эйнштейна 1955 года, движение ученых-атомщиков стало транснациональным с созданием Пагуошской организации, в которую вошли ведущие американские, советские и европейские физики. Древняя задача "говорить правду власти" теперь была организована и объединена в глобальную сеть - и выполнялась с помощью мегафонов средств массовой информации.
Ученые уже давно были советниками князей и общественных деятелей, но движение ученых-атомщиков сделало беспрецедентный дальнейший шаг, объединившись для обнародования и продвижения политических альтернатив, оспаривающих прерогативы и повестки дня правительств в отношении стратегически важного оружия и технологии, способствующей его созданию. Так родилась "наука общественных интересов", модель, которой в последующие десятилетия стали широко подражать другие ученые из других дисциплин. В середине двадцатого века ученые широко почитались как авторитетные голоса во всем современном мире, особенно в Советском Союзе, идеология которого придавала ученым и инженерам возвышенный статус авангарда технологической модернизации. Тот факт, что лидеры научного прогресса не восхваляли какие-то новые достижения в области человеческого благосостояния, а скорее предупреждали о серьезных опасностях, связанных с новым развертыванием технологий. Технологии, ознаменовали собой переломный момент в цивилизационной траектории развития STM.
В течение нескольких лет программа ученых по международному контролю над атомными технологиями находилась в центре внимания международной политики. В 1946 году разработанные учеными-атомщиками планы, известные как "План Баруха", были публично обсуждены в новом Комитете ООН по атомной энергии. Но к 1950-м годам надежды на эти инициативы были в значительной степени разрушены растущим соперничеством между СССР и США. Поскольку в 1950-е годы обе страны спешно развертывали ядерные арсеналы, перспективы какого-либо серьезного контроля над вооружениями и разоружения казались туманными.
Но в конце 1950-х годов появился новый, совершенно неожиданный источник оппозиции ядерному оружию, связанный с последствиями для здоровья радиоактивных "осадков", образующихся в атмосфере в результате ядерных испытаний. То, что ядерные взрывы приведут к образованию долгоживущего радиоактивного материала, было теоретически предсказано и эмпирически наблюдалось в руинах Хиросимы и Нагасаки. Но эта новая особенность этого оружия была убедительно донесена до мировой аудитории после гигантских взрывов водородных бомб в южной части Тихого океана. В результате этих испытаний в атмосферу и океаны были выброшены многие тонны высокорадиоактивного материала, и вскоре радиация была обнаружена в любой точке планеты учеными, оснащенными чувствительными приборами мониторинга. Когда стало широко известно, что даже испытания этих огромных бомб представляют угрозу для здоровья населения, опросы общественного мнения показали широкую тревогу, а организаторы антиядерных акций, особенно в США и Европе, воспользовались этой угрозой, чтобы добиться запрета испытаний. Особенно политически влиятельным уроком планетарного масштаба опасности ядерного оружия стало обнаружение радиоактивного материала, в основном стронция-90, в зубах младенцев. Попросив матерей прислать выпавшие молочные зубы в лабораторию, ученые измерили их радиоактивность, и их отчеты широко освещались в СМИ. Эти опасения в сочетании с отрезвляющим столкновением с возможностью ядерной войны во время Кубинского ракетного кризиса 1962 года заставили США, СССР и Великобританию подписать в 1963 году Договор об ограниченном запрещении испытаний, который запрещал ядерные испытания в атмосфере, океанах и космическом пространстве.
Несмотря на эти и другие меры по контролю над вооружениями, сверхдержавы продолжали расширять и модернизировать свои ядерные арсеналы, а другие страны разрабатывали ядерное оружие. Общественное мнение колебалось между страхом перед ядерной войной и страхом перед противниками с ядерным оружием. Начиная с 1960-х годов, в официальных рассуждениях о ядерном оружии доминировала идея о том, что сдерживание - представление о том, что ядерной войны можно избежать, если государства сохранят ядерные вооруженные силы достаточного размера и характера, чтобы принять на себя первый удар, а затем нанести ответный удар разрушительной силы. Это сделает ядерную атаку самоубийственной и, следовательно, как считается, очень маловероятной. Но внутри этой школы сдерживания разгораются споры о том, нужны ли небольшие арсеналы "минимального сдерживания" или крупные арсеналы "расширенного сдерживания", способные выполнять широкий спектр задач. Существуют также фундаментальные разногласия по поводу того, является ли сдерживание приемлемым постоянным способом избежать большой войны или рискованным краткосрочным экс-посредником, пока не будет достигнут глубокий контроль над вооружениями. А некоторые даже задаются вопросом, к чему вся эта шумиха.
В 1970-х и 1980-х годах великие дебаты о ядерном оружии и мировом порядке, а также международная ядерная политика приняли неожиданное направление. Представление о том, что полномасштабная ядерная война приведет к концу цивилизации и, возможно, человечества, широко озвучивалось, но причинно-следственные механизмы, которые могут привести к вымиранию человечества, никогда не освещались. В 1960-х годах, когда ученые-атмосферники начали исследовать влияние промышленных загрязнителей на стратосферный озоновый слой, они поняли, что взрыв большого количества ядерного оружия и возникшие в результате этого мегапожары могут настолько разрушить озоновый слой, что сделают
