единственный руководитель группы, который пришел в компанию из политики, а не стал депутатом с должности в бизнесе. Несмотря на его стаж, преданность и опыт, его не причисляют к ключевым лицам, принимающим решения в бизнесе, как показало поглощение Consgold. Но на посту председателя строительной компании LTA он проявил свои таланты. Выигрыш крупных строительных контрактов, финансируемых государством, таких как строительство новых дорог и аэропортов, является самым политическим делом в любой стране Запада, поскольку речь идет о больших суммах денег и о большой известности проектов. По всей вероятности, Релли в любом случае был бы не в своей тарелке, учитывая его опыт карьерного бизнес-помощника Оппенгеймеров. Одно дело - публично фехтовать с президентом и его друзьями, когда ты обладаешь огромным богатством и опытом работы в парламенте, как Гарри Оппенгеймер; совсем другое - когда ты человек из компании, как Релли. Хотя его отсутствие явно отрицало одобрение политики правительства, оно также давало де Биру более сильную позицию на переговорах. По правде говоря, для Боты это было не более чем блошиный укус, но обоснование было классическим англоязычным - хорошо отработанный образ неодобрения, сдобренный практикой совместной работы.
Заявление председателя совета директоров компании Relly, опубликованное в 1986 году, представляло собой прозу, которой в прежние времена мог бы гордиться Гарри Оппенгеймер: Я считаю, что запрета политических партий и освобождения политических заключенных недостаточно для того, чтобы начать переговоры по конституции и свести к минимуму угрозу санкций. Остаточные элементы апартеида также должны быть вычеркнуты из свода законов. Поэтому я бы призвал правительство публично взять на себя обязательство - как это было сделано с Законами о пропуске - отменить в установленные сроки Закон о групповых районах, Закон об отдельных удобствах, Закон о регистрации населения и Закон о земле. Как только эта цель будет достигнута, можно будет начать переговоры о разработке новой конституции, которая установит и гарантирует права и свободы всех людей.
Это было не единственное преклонение перед президентом, и Релли продолжил подрывать свою собственную критику политики правительства. Бота, по его словам, "придерживался своего обязательства продвигать программу реформ, в частности, отменив законы о пропуске и систему контроля за притоком населения, которая применялась к чернокожим южноафриканцам на протяжении более полувека. . . . В совокупности с предоставлением чернокожему населению права на свободную собственность, открытием для торговли и инвестиций центральных деловых районов для всех южноафриканцев и восстановлением гражданства для многих чернокожих южноафриканцев они представляют собой важный шаг вперед на пути к отмене статутного апартеида и нормализации нашего общества". Среди международного сообщества, где отсутствие доверия и цинизм также преобладает оценка достижений президента государства.
Таким образом, Релли оказывается на шатком заборе, играя на международную аудиторию, одновременно осуждая неудачи режима и умоляя его о пощаде. Однако именно такой подход привел к злосчастному трехпалатному парламенту, спровоцировав беспорядки 1984 года и далее.
Хотя к концу 1986 года речь шла лишь о неизбежном кровопускании, возможно, еще удастся добиться мирного перехода к правлению большинства. Это было бы сопряжено с огромными рисками для руководства Anglo. Это означало бы, что правительство будет так настойчиво добиваться справедливого урегулирования, что возникнет риск жестокой мести - со стороны акционеров, военных и правых африканеров, и при этом можно будет рассчитывать только на непостоянную поддержку Конгресса США. И самый страшный риск заключается в том, что после переходного периода бизнес переходит под контроль нового правительства. Гарри Оппенгеймеру, как квинтэссенции выжившего, это бы не понравилось, но он создал свою собственную смирительную рубашку. Для исключительного круга людей, управляющих Англо, частое замечание епископа Десмонда Туту должно стать повторяющимся кошмаром: "Мы узнаем, кем были наши друзья".
Приложение
ОППЕНГЕЙМЕР И СЫН
На самом верху Anglo, в компании E. Oppenheimer & Son, Anglo American Corporation (AAC) и De Beers Consolidated Mines очень тесно связаны между собой перекрестным директорством и акционированием. Эти связи означают, что AAC и De Beers фактически контролируют друг друга, подчиняясь контролю Э. Оппенгеймера (см. табл. 1).
Совокупная доля De Beers/Oppenheimer в AAC, составляющая 46,36 процента, обеспечивает им полный контроль над AAC, особенно если учесть скрытые семейные, руководящие и межгрупповые пакеты акций. Доля AAC в De Beers, составляющая 34,3 %, гораздо меньше, но благодаря более мощным ресурсам AAC ее контроль над De Beers также не может быть оспорен. Таким образом, компания Oppenheimer остается доминирующим акционером в AAC и De Beers. Ее 8,20-процентный пакет эквивалентен 13,26 процента выпущенных акций AAC, не считая тех, что принадлежат De Beers. Единственный другой пакет акций, превышающий 5 процентов, принадлежит компании SA Mutual Life Assurance, владеющей 7,71 процента акций AAC и 6,91 процента акций De Beers. Эти пакеты акций могут показаться значительными, фактически совпадающими с пакетами акций семейной компании. Однако сами по себе они практически не имеют веса при голосовании, пока советы директоров обеих компаний поддерживают семью Оппенгеймер.
Семья и укоренившееся руководство Anglo/De Beers - это так важно. После AAC и De Beers компании группы Anglo можно определить с точки зрения контроля, который внутренний кабинет Оппенгеймеров способен над ними осуществлять. Их можно условно разделить на четыре типа:
- Дочерние предприятия группы - это центральные компании, которые можно контролировать непосредственно на ежедневной основе только благодаря контрольному пакету акций. Они образуют прочное сердце Anglo, в котором правление внутреннего кабинета Оппенгеймеров является практически абсолютным. Иногда пакеты акций принадлежат косвенно, комбинации компаний, которые могут быть котируемыми или некотируемыми. Например, доля в Premier Group Holdings в значительной степени проходит через Premsab Holdings Ltd, которая 50:50 принадлежит AAC и JO, но классифицируется как дочерняя компания, что значительно ограничивает раскрытие информации. Некоторые компании, принадлежащие чуть менее чем на 50 процентов, также должны быть включены в список, поскольку это излюбленная уловка англоязычных компаний, позволяющая создать видимость того, что такие компании действительно независимы. JCI - один из лучших примеров этого. Теоретически 48,2 процента акций компании, принадлежащих AAC и De Beers, недостаточно для полного контроля. На практике этого более чем достаточно, учитывая, что остальные акции находятся в довольно широком владении, но некоторые из них все равно попадают под контроль Anglo. Например, по состоянию на 30 июня 1985 года директора JCI имели прямые и семейные доли в 0,5 процента акций, а попечители программы поощрения акций JCI для "старших членов персонала" контролировали еще 3 процента акций, что в общей сложности составляет 51 процент. Помимо таких пакетов акций, которые, по крайней мере, раскрываются в годовом отчете компании, под контролем Anglo, вероятно, находятся и другие, скрытые пакеты. Например, большинство компаний группы в той или иной форме
