Это было то, чего он ждал.
Он ухватится за эту возможность обеими руками. — Мои мальчики готовы.
— Пусть боги даруют нам победу. — Бассий сдержанно кивнул Туллу.
— Увидимся позже.
— Выпьем по чаше вина, командир. — Ни один из них не знал, выживет ли другой, но желать чего-либо, кроме лучшего исхода, было
плохой приметой.
Тулл подождал, пока мимо пройдут Бассий и его солдаты. Подняв
свисток, висевший у него на шее, он дал три коротких сигнала. Обученные
распознавать его команды, его люди замерли. — Мы следуем за орлами, братья! — закричал Тулл. — Мы отомстим Арминию?
Они с энтузиазмом кричали ему в ответ.
— Поднять щиты. Копья к бою. За мной! — Подняв щит, Тулл
двинулся за центурией Бассия.
Опасность и смерть манили, но Тулл не чувствовал себя таким живым
уже много лет.
142
Глава XXI
Солнце палило нещадно, его свет ослеплял. Все тело Пизона было
покрыто потом, а во рту было сухо, как сух кусок хлеба месячной давности.
Его сердце билось так, как будто он только что пробежал десять миль, а щит
в его левом кулаке превратился в чистый свинец. Любой металл, который
был на Пизоне: его шлем, доспехи, наконечник копья, были слишком
горячими, чтобы дотронуться до них. Ему было плевать. Он был рядом с
острием клина, положение, дарующее огромную чести.
Тулл был острием, с Пизоном и Метилием сразу за ним. Дульций, Кальв и еще один их товарищ по палатке составляли третий ряд, позади
Пизона и Метилия. Четыре человека составляли следующую шеренгу, пятеро
– следующую и так далее: одиннадцать рядов солдат, выстроенных в
бронированный треугольник. Несколько шагов отделяли каждого человека от
другого: требовалось пространство, чтобы метнуть пилумы. Сделав это, легионеры сомкнутся плотнее.
Они только что прошли ряды вспомогательных войск и впервые
увидели поле боя. В сражении воцарилось затишье, странный момент, когда
по какому-то негласному согласию враги отступили друг от друга, чтобы
отдохнуть, попить воды и подлечить своих раненых. Пизон вытаращил глаза.
Пространство между двумя армиями было усеяно телами: большинство из
них были германцами. Менее чем в пятидесяти шагах стояли воины
Арминия, длинная линия, много рядов в глубину, растянувшаяся в обе
стороны. Несмотря на то, что они были окровавлены и их численность
уменьшилась, они не выказывали желания отступить. Их строй был
сплошным, и вожди расхаживали, крича, жестикулируя и делая
непристойные жесты в адрес римлян.
— Они ведут себя как Тулл, — пробормотал Пизон Метилию. — Но ни
один из них и вполовину такой человек, как он.
Они оба изучали своего центуриона. Жестокая сосредоточенность
отразилась на его лице. Его зубы были частично оскалены, а взгляд был
прикован к врагу, он напоминал Пизону волка, наблюдающего за стадом
овец, прежде чем напасть.
— Семь лет он ждал этого. Неудивительно, что он так увлечен, —
сказал Метилий, бросив взгляд на Пизона. — Я такой же.
— Да, — проворчал Пизон. — И я.
Он чувствовал ту же готовность в тех, кто стоял позади него. Древки
пилумов стучали по земле в неровном повторяющемся ритме. Подбитые
гвоздями калиги топали вверх и вниз. Никто не был настолько глуп, чтобы
выйти из клина, но люди хотели двигаться вперед. Они хотели сблизиться с
143
врагом. Пизон чувствовал это. Даже Кальв, казалось, стремился вырваться
вперед.
— Когорты слева от меня почти на месте, Тулл. — Голос Бассия
донесся с его позиции на острие клина слева от них. — Ты готов?
— Да, командир, — ответил Тулл.
— Другие наши центурии и следующая когорта за ними, что насчет
них?
— Минутку, командир. — Криком Тулл привлек внимание центуриона
Третьей центурии, который передал вопрос Бассия.
Волны жара обрушились на Пизона и остальных. Он представил себе, как снимает с себя доспехи и голым прыгает в Висургис, всего в миле позади
них. «С такими удовольствиями придется подождать. Сначала нужно
пережить резню», — подумал Пизон.
— Они готовы, командир, — проревел Тулл. — По вашему приказу.
— ВПЕРЕД! — За голосом Бассия последовал долгий свисток.
— ВПЕРЕД! — Тулл направил свой меч прямо на врага. — Держитесь
вместе, братья! — приказал он, шагая вперед.
— Ну вот, — прошептал Пизон, крепче сжимая копье. — Наконец-то.
Они прошли пять шагов. Десять.
