возможности дворцового переворота. Что могло получиться из таких заговоров, остается предметом предположений, но разговоры о них - даже частично затихшие - могли лишь еще ярче подчеркнуть стремительное падение репутации Николая среди российской элиты. Так, когда в конце февраля 1917 года в столице вспыхнули волнения в очередях за хлебом (по-видимому, вызванные слухами о надвигающемся мучном голоде), наряду с массовой демонстрацией запертых рабочих гигантского Путиловского оружейного завода (к которым, в свою очередь, присоединились социалистические демонстранты, отмечавшие Международный женский день), и когда 26 февраля разъяренные толпы, заполонившие центральные улицы столицы, достигли четвертьмиллионной отметки, и - особенно - когда 27 февраля части Петроградского гарнизона (вдохновленные восстанием украинского Волынского полка) подняли мятеж и заключили в тюрьму или даже расстреляли своих офицеров, чтобы превратить этот несфокусированный уличный бунт в революцию, те, кто раньше мог посоветовать царю стоять на своем, поступили совсем иначе: 1-2 марта 1917 года, когда лидеры предполагаемого Временного правительства (сформированного из самовыбранных членов Государственной думы) и спешно созванного Совета рабочих и солдатских депутатов (возглавляемого самовыбранными радикальными социалистами) собрались в Петрограде, чтобы обсудить дальнейшие действия, измученный и изолированный Николай, возвращавшийся с фронта на поезде (неловко остановленном в провинциальном Пскове бастующими железнодорожниками), получил совет почти от каждого старшего командира русской армии немедленно оставить трон. "Николай Последний" быстро согласился и отрекся от престола, подписав необходимый документ в 15:05 2 марта 1917 года. Поначалу он склонялся к тому, чтобы передать трон своему сыну Алексею, но бедный мальчик был физически слаб и очень болен гемофилией. Поэтому Николай передумал и отрекся от престола за себя и - незаконно - за своего законного наследника. Следующим в очереди на романовский престол, к тому моменту, видимо, временно незанятый, был младший брат Николая, Михаил Александрович. Но 3 марта 1917 года он неожиданно отказался от престолонаследия, когда его предложило появившееся Временное правительство. Таким образом, Февральская революция в России была освящена неразберихой. Уже начинались еще более запутанные гражданские войны.
Глава 1. 1916-1918. Начало «русской» гражданской войны
Несмотря на то, что уже было отмечено выше, есть также очень веские основания датировать начало "русских" гражданских войн широким антироссийским восстанием в Средней Азии летом 1916 года, когда большое число мусульманских подданных царя в ходе восстания, предвосхитившего позднее движение басмачей, сопротивлялись принудительной мобилизации в трудовые батальоны для обслуживания русской армии и оружейной промышленности (хотя это было лишь самым откровенным нападением на местные чувства, которые неоднократно оскорблялись волнами немусульманских поселенцев, прибывавших в регион на протяжении полувека). Как отмечает автор первого и пока единственного англоязычного исследования этих событий, "восстание 1916 года стало первым грохотом надвигающейся катастрофы, и в нем в той или иной форме приняли участие одиннадцать миллионов коренных народов российской Центральной Азии". Более того, хотя восстание 1916 года было жестоко подавлено, оно вспыхнуло вновь летом 1917 года; и в том же регионе, оживленный недавними событиями, в сентябре того же года Исполнительный комитет Ташкентского совета провозгласил советскую власть более чем за месяц до действий большевиков в Петрограде. Таким образом, по словам Эдуарда Сокола, "восстание 1916 года стало одновременно и прелюдией к революции в России, и катализатором, ускорившим расстановку сил в российской Средней Азии" - самом долгоиграющем театре "русских" гражданских войн следующего десятилетия.
Истоки среднеазиатского восстания 1916 года можно проследить в российском колониальном проникновении в регион в конце XIX века. Империя начала продвигаться в Туркестанский край с тех пор, как Петр I направил войска в Хиву в 1717 году, но полностью интегрировать его в царскую империю удалось только после серии аннексий с середины 1860-х до середины 1880-х годов, в результате которых были присоединены земли к югу от Ферганы, а в 1873 году был установлен протекторат над все еще номинально независимыми (но территориально урезанными) Бухарским и Хивинским ханствами. Тем временем Кокандское ханство было распущено в результате антироссийского восстания в 1875 году. К этим землям добавилась Закаспийская область, завоеванная генералами М.Д. Скобелевым и М.Н. Анненковым в 1881-1885 годах.
Первым двигателем этой экспансии было закрепление за Россией богатых хлопком долин орошаемых районов Южного Туркестана, чтобы обеспечить процветающую текстильную промышленность (поскольку поставки из Соединенных Штатов стали ненадежными во время и после Гражданской войны в Америке). Во-вторых, Санкт-Петербург играл в "Большую игру", поскольку его военное и экономическое присутствие в этих регионах оказывало давление на британские владения и протектораты в Индии, Персии и Афганистане, тем самым расшатывая позиции державы, все еще вызывающей всеобщее осуждение за унижение России в Крыму в 1850-х годах и на Берлинском конгрессе 1878 года (когда Александр II был вынужден отказаться от многих наград, завоеванных огромной ценой в русско-турецкой войне 1877-78 годов). Однако по мере того, как русские переселенцы следовали за императорским флагом в Туркестан, особенно в ходе переселенческих кампаний, организованных Сергеем Витте в 1890-х годах и премьер-министром Петром Столыпиным после 1906 года, и облегченных завершением строительства железной дороги Оренбург-Ташкент в 1906 году, возникали различные сложные экономические и политические проблемы: например, столкновения из-за прав на землю и воду между коренными жителями и прибывающими поселенцами, и особенно конфликты между кочевниками и русскими фермерами, а также недовольство полувоенным, колониальным управлением, навязанным региону Санкт-Петербургом. Ни один другой регион Российской империи в течение столь длительного периода времени не терпел такого дискриминационного правления, как Туркестанское генерал-губернаторство, и, по мнению историка Дэниела Броуэра, восстание 1916 года было не чем иным, как "приговором империи за полвека колониального правления" в Центральной Азии. Развитие крупной хлопковой промышленности в орошаемых южных долинах региона принесло определенные выгоды местному населению, но это было хрупкое дело, подверженное огромным колебаниям мировых цен на хлопок (в основном фиксированных в США), которые часто приводили к экономическим кризисам в Центральной Азии: небывалый урожай в Луизиане мог обернуться катастрофой для Ферганы. Экономические проблемы усугубила Первая мировая война: цены на хлопок упали, а цены на потребительские товары росли по спирали, в то время как принудительная мобилизация лошадей военными властями также вызывала сильное недовольство.
Однако толчком к восстанию послужило решение Ставки, санкционированное Николаем II 25 июня 1916 года, о том, что в связи с нехваткой рабочей силы в промышленности и военном хозяйстве Европейской России 390 000 мужчин в возрасте от девятнадцати до сорока трех лет должны быть мобилизованы на военные работы из до сих пор освобожденных инородцев (туземцев, буквально "иностранцев") Центральной Азии. Формально они должны были входить в состав вооруженных сил, но им поручались работы по "строительству оборонительных укреплений и военных коммуникаций в прифронтовых районах, а также все другие работы,
