поколения, поклонником Фридриха II. Как чиновник Военной и земельной палаты, Штейн был назначен ответственным за повышение эффективности и производительности горнодобывающего сектора на территориях Вестфалии. Прибыльные шахты графства Марк в это время находились под контролем Gewerke, корпоративных, похожих на профсоюзы организаций, которые управляли местным рынком труда. По инициативе Штайна полномочия этих профсоюзов были урезаны, чтобы освободить место для новой единой системы регулирования заработной платы и расширенного режима государственной инспекции. В то же время Штейн, который одобрял корпоративные организации, если они не мешали эффективности, добился примирения с шахтерскими профсоюзами, предоставив им большую степень самоуправления, включая назначение путем выборов их собственных должностных лиц.67
23. Барон Карл фон унд цум Штайн
Оригинальность и блестящие способности Штайна были быстро признаны, и к 1788 году он занимал два высших поста в палатной администрации в Клеве и графстве Марк. Он очистил фискальную систему от устаревших правил и привилегий ; он также приостановил контроль гильдий в сельской местности, чтобы стимулировать сельское производство и устранить контрабанду. Всевозможные внутренние пошлины, взимаемые частными лицами и корпорациями, были сметены и заменены государственным пограничным тарифом, установленным на умеренном уровне.68 Став в 1796 году президентом провинции Минден-Равенсберг, Штайн вновь обратился к традиционным сборам и привилегиям, которые ослабляли жизнеспособность местной экономики. Он даже попытался (безуспешно) разобраться с проблемой подневольного крестьянства в Вестфальских землях (и особенно в Минден-Равенсберге, где многие крестьяне все еще оставались лично несвободными). Будучи представителем старого имперского корпоративного дворянства, Штайн не хотел переступать через местные традиции и выбрал политику переговоров с провинциальными сословиями. Цель состояла в том, чтобы ввести компенсационный пакет, который примирил бы помещичьи семьи с урезанием их сеньориальных прав. Эти последние инициативы натолкнулись на ожесточенное сопротивление дворянства, но они ознаменовали появление нового смелого стиля в прусской администрации.69
Другим восходящим государственным служащим с реформистскими идеями был Карл Август фон Харденберг, который вошел в состав прусской администрации в 1790 году. Как и Штайн, Харденберг был "иностранцем", глубоко восхищавшимся Фридрихом II. Харденберг родился в поместье своего деда по материнской линии в Эссенроде в 1750 году и происходил из ганноверской семьи с прогрессивной репутацией.70 Будучи государственным служащим в родном Ганновере, молодой Харденберг стал известен как откровенный реформатор - в составленном им в 1780 году меморандуме содержался призыв к отмене подневольного крестьянского землевладения, дерегулированию экономики и созданию более упорядоченной исполнительной власти, основанной на тематических министерствах и четкой системе подчинения и ответственности.71 После перевода в Пруссию Харденбергу с января 1792 года была поручена административная интеграция недавно приобретенных франконских территорий Ансбаха и Байройта.72 Эта задача была очень сложной, поскольку они были пересечены анклавами, эксклавами и пересекающимися суверенитетами.
Харденберг взялся за решение проблемы с необычайной решительностью и безжалостностью. Имперские дворяне были лишены своих барочных привилегий и конституционных прав, что было грубым нарушением имперского законодательства. Для ликвидации анклавов и установления границ в качестве непроницаемых рубежей однородного прусского политического суверенитета были заключены договоры об обмене и юрисдикционные соглашения. Право подданных подавать иски в имперские суды было отменено, что лишило корпоративное дворянство в провинциях возможности обращаться к императору со своими претензиями. Там, где его распоряжениям сопротивлялись, Харденберг быстро посылал войска и заставлял подчиняться. Эти меры подкреплялись новаторским подходом к общественному мнению - Харденберг поддерживал контакты с несколькими важными журналами в регионе и незаметно заводил дружеские связи с писателями, на которых можно было положиться, публикуя статьи и редакционные статьи в поддержку его политики.73
24. Карл Август, принц фон Харденберг. Мраморный бюст работы Кристиана Рауха, 1816 год.
При вступлении в должность Харденберг поставил условие, что будет подчиняться непосредственно королю. Таким образом, он был своего рода вице-королем в Ансбахе и Байройте, обладая полномочиями, которых были лишены его столичные коллеги. Это позволило ему проводить далеко идущие реформы, не опасаясь, что они будут саботироваться ревнивым начальством. Созданная им новая франконская администрация была структурирована (в отличие от центрального правительства в Берлине) по современному образцу: в ней было четыре тематических министерства (юстиции, внутренних дел, войны и финансов). Под руководством Харденберга франконские княжества стали очагом административной реформы в старой Пруссии. Среди чиновников, перешедших из основной администрации на вакантные посты в Ансбахе и Байройте, мы находим много имен, которые впоследствии оказались на вершине прусского государства : Шукманн, Кох, Кирхайзен, Гумбольдт, Бюлов. Вокруг самого Харденберга собралась целая стая молодых амбициозных бюрократов из этого региона. Люди из "франконской клики" впоследствии займут высшие административные посты не только в Пруссии, но и в Баварии, которая в результате наполеоновских войн захватила княжества.74
Даже проверенная временем система управления зерном в Пруссии все больше требовала изменений. В первые четыре года правления Фридриха Вильгельма II (1786-97 гг.) произошла резкая либерализация торговли зерном. Это был недолговечный эксперимент - с 1788 года контроль был постепенно восстановлен, к большому разочарованию либералов в администрации.75 Но череда бунтов в 1800-1805 годах убедила некоторых высокопоставленных чиновников в том, что производительность труда повысится, а распределение будет происходить более эффективно, если государство откажется от контроля и позволит зерновым рынкам функционировать без государственного вмешательства. Одним из влиятельных сторонников этой точки зрения был восточно-прусский дворянин Фридрих Леопольд Фрайхерр фон Шреттер, государственный министр Восточной и Западной Пруссии и вице-президент Генеральной директории. Шреттер был учеником и другом семьи Иммануила Канта и убежденным приверженцем аграрного либерализма, который был моден среди восточно-прусской элиты на рубеже веков. 11 июля 1805 года он изложил свои взгляды в меморандуме на имя короля. Если в мирное время из-за сбоев и неэффективности государственной системы возможны натуральные бунты, утверждал Шреттер, то чего можно ожидать, если начнется война и государственные баржи, используемые для перевозки зерна, понадобятся армии? Взамен существующих правил Шреттер предложил радикальное дерегулирование зерновой экономики. По его мнению, никто не должен быть обязан продавать зерно против своей воли или по ценам, навязанным правительством; вместо того чтобы защищать зерно от торговцев, государство должно защищать торговцев и отстаивать их право свободно распоряжаться своей собственностью. В августе 1805 года Генеральная директория отклонила предложения Шреттера. Но это была временная неудача. В долгосрочной перспективе именно либерализм Шреттера, а не протекционизм Директории, одержал бы победу.76
Таким образом, мы можем говорить о процессе изменений, распространяющихся внутрь страны из различных точек прусской периферии.77 В 1790-х годах, в десятилетие революции в Европе, Пруссия, казалось, находилась между двумя мирами. Расширение критической печати, происходившее в последней трети века, поставило администрацию перед явлением, которое она не могла ни подавить, ни полностью принять. Расцвет прусского монархического патриотизма выражал стремление зарождающейся городской интеллигенции участвовать в решении великих государственных дел,
