Владениях, кто может позволить себе жить так, как только пожелает. Ничто, похоже, не может тебе помешать. Так почему же ты так заморачиваешься тем, как ты себя ведёшь? Ты мог бы отправиться со мной в Азир, передать руну и жить как всеми почитаемый герой.
Готрек продолжал смотреть в пространство мимо неё. Эмоции сменялись на её угловатом лице.
– А значешь, Маленет, что я увижу, если всё-таки заявлюсь в Азир?
– В каком это смысле? Это же Владение Небес. Ты увидишь чудеса, сотворённые Зигмаром. Увидишь великий Азирхейм — Вечный Город, бледными подобиями которого являются все остальные Вольные города. А над ним висящий подобно немеркнущей звезде ты увидишь Зигмарон — дом самого Бога-Царя, где он сотворил…
– Я увижу свой позор, – Готрек перевёл свой мрачный взгляд прямо на неё.
– Ты о чём это?
– Ты знаешь, Маленет, что он хранит там наверху? Рядом со своими красивенькими да сверкающими дворцами? Он хранит там труп. Останки моего прошлого. Жалкий, изуродованный кусок того, что когда-то было моим домом. Он называет его Маллусом. Труп Старого Света. Изломанный и жалкий, оставленный мной, а он ковыряется в нём, словно это просто какая-то падаль. Я никогда не взгляну на него. Я готов встретиться с чем угодно, кроме этого.
Маленет никогда раньше не слышала, чтобы Готрек говорил таким тихим и подавленным голосом.
Они оба замолчали, и повисла многозначительная пауза. Ни он, ни она не смотрели друг другу в глаза, но Маленет знала, что их гложет одна и та же мысль. Готрек поделился с ней своими самыми сокровенными мыслями. Он также бросил все свои планы, пробился в самое сердце Местечка и едва не погиб, пытаясь её спасти. А она, имея выбор, отдала ему последнее зёрнышко, чтобы спасти его вместо себя. Это должно было их сблизить, но ощущалось как бремя. Или рана. Она презирала его больше, чем кого-либо ещё из всех, с кем ей доводилось встречаться. И знала, что он терпеть её не может. И теперь они были связаны. Привязаны друг к другу так, как она даже подумать себе не могла.
Готрек наклонился к ней поближе, осматривая её своим суровым взглядом. Затем легонько постучал пальцем по её животу.
– Как это по-альвийски. Падать в обморок из-за пустяков. Да у меня от парковых кустов царапины глубже бывали.
Маленет закатила глаза и запрокинула голову назад, гадая, что может лучше ей было оставаться до конца своих дней поганкой.
Ваши Небесные Высочества,
Я пишу вам, всё ещё мучаясь лихорадкой, поэтому прошу простить бессвязный характер этого послания. Мне неожиданно пришлось задержаться в Барак-Урбазе. После того, как мы вернулись в харадронский небесный порт, Готрек оказался втянутым в противостояние с племенами Лунакланов, господствовавшими на большей части Айады. И по своему обыкновению он тут же отбросил все свои планы, ради которых сюда явился, и, следуя капризу, ввязался в абсолютно спонтанное предприятие.
Он присоединился к бестолковой попытке напасть на зеленокожих в их собственной крепости —— заросшем грибами подземном мире под названием Местечко. Я говорю «бестолковой», потому что предводитель нашего отряда, невыносимо жизнерадостный болван, прозываемый капитаном Солмундссоном, был убит, вместе с половиной своей команды и грозорождённым вечным Трахосом. Нам с Готреком удалось вернуться в Барак-Урбаз на борту «Ангаз-Кара» — небесного корабля Солмундссона, но я была ранена, и из-за инфекции оказалась прикованной к постели на несколько недель. Местный врач влил в меня столько всяких микстур, что я одну половину времени лежу просто пьяная, а другую — вообще ничего не соображаю. В голове всё путается, и я могу с трудом следить за сменой дней.
Не смотря на наше позорное возвращение, Готрек каким-то образом снова оказался победителем. Скорее по чистой случайности, нежели какому-то плану, его похождения в Местечке сорвали наступление зеленокожих как раз, когда луна, которой они поклоняются, становилась полной. Это в самый важный момент смешало их планы. И в результате местные харадронские флотилии смогли вернуть под свой контроль многие из ранее утраченных торговых путей.
Отцом нашего погибшего капитана является адмирал по имени Солмунд, один из магнатов Барак-Урбаза. И я ожидала, что он будет зол на Готрека за то, что тот привёл его сына к смерти, и возможно даже попытается наказать Истребителя. Но события приняли неожиданный поворот, который я, конечно, должна была бы предвидеть, и лорд-адмирал вместо всего этого усыновил Готрека как своего приёмного сына. И эти двое теперь просто неразлучны.
Готрек, похоже, пережил своего рода перерождение. Он всё ещё носится с идеей жить по чести, жить так, чтобы оправдать ожидания своих давным-давно почивших предков, но после нашего возвращения в Барак-Урбаз он решил, что лучшим способом достичь этого сможет, помогая харадронцам. Особой любви к ним у него не появилось, но его дружба с Солмундом стала такой крепкой, что он долгие часы проводит в его обществе, выпивая и беседуя. Что-то в Готреке заставило Солмунда переосмыслить цель своего существования. И они теперь вдвоём считают, что могут использовать имеющиеся в их распоряжении силы «на благо Владений». Я понятия не имею, что они имеют в виду, и между своими приступами умопомрачения предприму усилия, чтобы разузнать их планы.
Я добилась определённых успехов в другой области. После сражения в Местечке Готрек раскрыл мне часть своих причин, по которым старается избегать Азира. Они столь же нелогичны, как и всё его мышление, но теперь я понимаю его лучше и смогу найти способ повлиять на него. Я верю, что я ближе, чем когда-либо, к достижению нашей цели по доставке руны в Азирхейм.
Я уже собиралась послать вам свой отчёт, когда события приняли тревожный поворот. Несмотря на предложения адмирала мы остановились в квартале Штромез, в тех же крохотных номерах, что снимали, когда впервые прибыли в Барак-Урбаз. Сознаюсь, это в основном потому, что мне нравится мучить хозяина, самодовольного дурака по имени Бриор, но ещё и потому, что я не могу выслушивать бесконечные застольные песни, звучащие во дворце Солмунда. Теснота комнат, конечно, несколько унизительна, но позволяет мне внимательно следить за поведением Готрека. И я глубоко встревожена тем, что вижу.
Готрек считает меня спящей чаще, чем это бывает на самом деле, и не заботится о том, чтобы уходить и приходить незаметно, и у него при этом такой тяжёлый взгляд, какого я ещё никогда прежде не видела. Он часто приводит в наши номера лорда-адмирала Солмунда и ведёт с ним тайные беседы. Они долгие
