пилигримы решили "радоваться вместе", используя "большой запас диких индеек" и пять оленей, принесенных индейцами, которые были приглашены присоединиться к большому пиру. Только потом, в начале девятнадцатого века, их история была взята на вооружение, вычищена от пыли и пересказана как квинтэссенция мифа о сотворении Америки, басня о моральной чистоте и национальной доброте. Коммерческие аспекты преуменьшались или подавлялись, и в результате этот ключевой аспект национального характера страны был в значительной степени стерт с лица земли, подобно тому как Елизавета I пыталась вычеркнуть символ Испании с карты Англии.
Одним из первых, кто стал отстаивать идеалы пилигримов как американцев, был Дэниел Уэбстер, некогда почитаемый, но ныне в значительной степени забытый американский государственный деятель. 22 декабря 1820 года он выступил с речью в День праотцев в Плимуте, штат Массачусетс, который был учрежден в 1769 году в память о высадке там корабля "Мэйфлауэр". (Уэбстер, известный как оратор, провозгласил важность достижения пилигримов. Мы стоим "на месте, где разыгралась первая сцена нашей истории", - заявил он. Место, где пилигримы претерпели "страдания" и прошли через великие "труды". Движимые своими "принципами гражданской и религиозной свободы", - провозгласил Уэбстер, - они преодолели трудности и жили "в условиях сравнительного равенства".
Уэбстер ссылался на эту историю не из академического интереса, а во имя более важного дела и гораздо более насущной цели. Теперь, предупреждал Уэбстер, героические достижения пилигримов подрываются глубоко расколотым социальным институтом, который укоренил неравенство и грозил разорвать Соединенные Штаты на части: рабством. Он обрушился на "христианские штаты" - имея в виду южные штаты, в том числе Виргинию, где находилась колония Джеймстаун, - где практика рабства свидетельствовала о том, что они не испытывают "никаких чувств гуманности или справедливости". Уэбстер призвал жителей Новой Англии, как наследников ценностей пилигримов, "искоренить и уничтожить" работорговлю. "Не подобает, - заключил он, - чтобы земля пилигримов больше несла позор" рабства.
Выступление Уэбстера ознаменовало начало так называемого "века пилигримов", в течение которого повествование о пилигримах утвердилось в качестве истории основания Америки. Всего несколько лет спустя, в 1831 году, американцы приняли песню "Америка", известную школьникам как "My Country 'Tis of Thee", в качестве неофициального, фактического гимна нации:
Моя страна, она из Теи.
Сладкая страна свободы.
О тебе я пою;
Земля, где погибли мои отцы,
Страна гордости пилигримов,
Со всех горных склонов
Пусть звенит свобода.
Многие американцы (да и многие англичане), возможно, не догадываются, что эта песня о гордой независимой нации была написана на мотив "Боже, храни короля", национального гимна Англии, которая уже отменила работорговлю.* Многие американцы также не понимают, что текст песни подразумевает предпочтение пилигримов перед пуританами, которые в 1628 году основали в конечном итоге гораздо более сильную и успешную колонию Массачусетс Бэй. Это предпочтение отражало точку зрения северян XIX века - среди них был и уроженец Нью-Гэмпшира Уэбстер, - которые стали доминировать после сокрушительной победы Севера над Югом в Гражданской войне, расколовшей страну на части в 1861-1865 годах. Они видели себя в традициях пилигримов и презирали то, что, по их мнению, было коррупцией и терпимостью пуританского руководства. Хотя пилигримы выступали за радикальный шаг - полное отделение от официальной церкви, что было слишком далеко для пуритан, - в социальном плане они считались более умеренными и основными: скромные граждане, которые ценили тяжелый труд, терпимо относились к разнообразию, создавали демократические институты и посвящали себя семье и обществу.
Такое представление о пилигримах получило значительную поддержку со стороны выдающегося иностранного наблюдателя Алексиса де Токвиля, французского аристократа, совершившего знаменитую поездку по Америке в 1831 году. Он страстно прославлял историю основания Америки, но во многих отношениях совершенно исказил ее. "Основание Новой Англии представляет собой необычное зрелище", - писал он в книге "Демократия в Америке", опубликованной в 1835 году. "Все в нем было необычно и оригинально". Он охарактеризовал колонию Джеймстаун как основанную на "пагубной идее", что "золотые и серебряные рудники составляют богатство наций", и назвал ее основателей "искателями золота", которыми двигала "отнюдь не благородная мысль".
Пилигримы, продолжал он, заслуживают похвалы за свои высокие идеалы. "Больше всего от других колонизаторов их отличала сама цель их предприятия", - писал он. "Ни в коем случае не необходимость заставила их покинуть родные края. Они оставили после себя завидное социальное положение и обеспеченные доходы. Они отправлялись в Новый Свет не в надежде улучшить свое положение или приумножить богатство. Они оторвались от домашних удовольствий, повинуясь чисто интеллектуальной потребности. Они отважились на неизбежные страдания изгнания, потому что хотели обеспечить победу идеи".
Но де Токвиля можно простить за то, что он неверно оценил мотивы пилигримов. Это объясняется тем, что у него не было доступа к основополагающему рассказу Уильяма Брэдфорда о плантации в Плимуте. В книге "Плимутская плантация" Брэдфорд очень просто объяснил цель своего народа. Главной заботой была работа - причина номер один в списке четырех мотивов, побудивших пилигримов отправиться в Америку. Брэдфорд не упоминает о стремлении к религиозной свободе, которой пилигримы уже пользовались в Голландии; а продвижение Евангелия путем обращения туземцев стоит на последнем месте, на четвертом. Более того, Брэдфорд даже не говорит о движущей силе идеала. Пилигримы покинули Старый Свет, писал он, "не из новомодных побуждений или других, подобных легкомысленному юмору", а по "веским и основательным причинам".
Рассказ Брэдфорда, завершенный, вероятно, около 1650 года, появился только через двадцать лет после того, как де Токвиль возвеличил историю Америки. Рукопись исчезла из частной коллекции в Бостоне в 1760-х годах, а затем, как и сами пилигримы, была в значительной степени забыта. Работа, написанная Брэдфордом от руки на пергаменте из козьей кожи, была спрятана в библиотеке Ламбетского дворца, официального дома епископа Лондона, чья епархия когда-то, как ни странно, включала в себя американские колонии. Чарльз Дин, редактор публикаций Массачусетского исторического общества, впервые узнал о том, что оригинал рукописи может находиться там, в феврале 1855 года. Взволнованный, он первым же пароходом отправил записку преподобному Джозефу Хантеру, вице-президенту Лондонского общества антикваров, с просьбой разобраться в этом вопросе. К середине марта Хантер сообщил Дину, что "нет ни малейших сомнений в том, что рукопись является автографом губернатора Брэдфорда". Он приказал сделать копию, и она попала в руки Дина в начале августа. К апрелю следующего года Дин завершил редакторскую работу, и набранная версия была опубликована Массачусетским историческим обществом в частном порядке, датированная 1856 годом.* В том же году издательство Little, Brown выпустило первое коммерческое издание, получившее большое признание.
С тех пор "Плимутскую плантацию" называют величайшим произведением раннего американского периода. В 1952 году рецензент стандартного современного издания "Нью-Йорк Таймс" высоко оценил труд
