я отдыхала, мне нужно привести себя в порядок.
«Судя по всему, что-то пошло не так и они опять нашли виноватую, — думала я, лихорадочно расплетая волосы и приводя в порядок свое самое нарядное платье. — Мне следует показать себя с лучшей из сторон».
Через несколько минут я была готова: толстенная коса переброшена через левое плечо, платье идеально отглажено (хвала магии и Пресветлой Матери, что заповедала жрецам своим учить бытовым заклятьям всех, кто придет в храм), а на лице ни следа сна. Я даже успела рот ополоснуть и теперь благоухаю нежной мятой.
И перчатки, куда же без них.
Распахнув дверь, я тут же склонила голову перед ноном:
— Благословите, нон.
— Благословляю, дитя, — прошелестел высокий и худой старик. — Следуй за мной.
И я молча пристроилась позади нона. Задавать ему вопросы бесполезно, не думаю, что он отличается от нонны Шавье, а та либо сразу говорит, либо молчит, как проклятая.
Пришли мы в итоге в тот самый зал, где проходил день рождения Кики. Там же сейчас находился большой, выше человеческого роста, куб, поставленный на один из углов. Этот самый куб был полупрозрачен, внутри него бился яркий свет, искры которого подсвечивали начертанные имена и фамилии драконьих родов.
— Метка юной леди Дьерран не отозвалась на силу Небесных Искр, — негромко, вкрадчиво проговорил нон.
— Ты украла у меня все, — прошипела сестра.
— Кики, успокойся, — фыркнула я, — пусть родители и верят в эту твою сказочку, но я специально ходила к храму Пресветлой Матери и спрашивала, возможно ли украсть чье-либо Предназначение. И представь себе, ответ был прост: нет, невозможно.
— Разумеется, — согласился со мной нон, — однако же бывают и казусы. Прошу вас, коснитесь одной из граней Вместилища.
— Которой? — деловито уточнила я.
— Любой, место прикосновения не имеет значения.
Я, стянув перчатки, поочередно коснулась куба что левой, что правой руками. И… ничего не произошло. Повернувшись к матери, я не сдержалась и ехидно проговорила:
— Что, украла и потеряла, да? Вы так теперь думаете?
— Тише-тише, — успокоил меня нон. — Теперь коснитесь граней одновременно.
И снова ничего!
— Теперь пусть леди Дьерран положит руку на ладонь юной госпожи Дьерран. — Нон не терял присутствия духа.
В тот момент, когда сестра коснулась меня, куб ожил. Но вместо того, чтобы явить нам имя будущего кикивладельца, он устроил настоящую феерию света. Вспыхивали отдельные части имен, из которых не удавалось собрать ничего, абсолютно ничего вразумительного!
— Что ж, все ясно, — удовлетворенно кивнул нон, — сестры Дьерран могут отправиться собираться: девушки должны посетить Старший Храм.
— Тот, с которого драконят скидывают? — подозрительно уточнила я. — У нас нет крыльев.
— Людей из него выпускают через тот же вход, через который и запускают, — благостно отозвался нон.
И я, набрав в грудь воздуха, решительно произнесла:
— А что мне будет за то, что я соглашусь поехать с вами?
Сгустившуюся тишину можно было потрогать руками и, возможно, собрать ложкой… Но мне было совершенно безразлично как на мнение семьи — оно у них вряд ли поменяется, — так и на мнение нона: наши дороги разойдутся и вряд ли когда-либо сойдутся вновь. А вот умирающая в снегу дракошка мне не безразлична. И раз уж мы идем в тот храм — пусть ищут мне ребенка!
— Прошу прощения? — нормальным голосом осведомился нон. — Что вам будет за то, что вы побываете там, куда нет доступа рядовым людям?
— Да, — я чуть струхнула и, как это всегда со мной и бывает, еще сильней обнаглела, — а что? Мне туда не надо, я уже год как замуж выйти не могу. Вы знали, что…
— Знал, — оборвал меня нон, — я ничего вам не дам.
— Значит, я никуда не поеду. Нет такого закона, чтобы не Предназначенную в горы увозить!
— Фике! — взвыла матушка в унисон с Кики.
Но я их проигнорировала. Жрец сверлил меня темным тяжелым взглядом, но уже через минуту сдался:
— Сколько? Тысяча, две? Благословение на счастливое деторождение?
Я все это послушала, а после спокойно сказала:
— Нет, по дороге к храму умирает маленькая дракошка, мы должны найти ее. Потратить столько времени, сколько потребуется, привлечь стольких людей, магов и драконов, сколько потребуется. В противном случае я не позволю вам себя использовать.
Нон опешил:
— Какая дракошка? Юная драконица?
— Какая там драконица, когда у нее чешуйки еще детские, — фыркнула я. — Малюсенькая дракошка.
— Вы сказали, у вас нет образования, — протянул нон, — как интересно. Откуда у вас связь с драконицей? Уж простите, но, в силу образования и происхождения, я не могу использовать ваш… вариант именования.
— Она мне приснилась, а после… После у меня появилось вот это. — Я показала ему запястье. — И учтите, я действительно могу запереть в себе магию.
Жрец замолчал. Он смотрел на мое запястье, на Кики, что вся изошла алыми пятнами (так, запомнить: мне краснеть нельзя), на старшую леди Дьерран и в итоге негромко проговорил:
— Позволите проверить?
— Разумеется, — кивнула я, — мы же деловые люди.
Нон мои слова проигнорировал и жестом подозвал к себе оробевшую Кики, затем приказал мне:
— Кладите ладонь на Вместилище.
А я, вызвав в себе то ощущение, которым меня накрывало при зарядке последнего накопителя, лишь сосредоточенно кивнула. Кики уложила поверх моих пальцев свою ладонь, и куб остался нем.
— Как это возможно? — оторопел жрец.
Он, положив свою руку на ладонь Кики, так придавил нас к кубу, что у меня от боли слезы выступили. Однако ж куб остался нем.
— Может, кровь использовать? — обеспокоенно произнесла старшая леди Дьерран.
И кто-то из иных нонов возмущенно прошипел, что Вместилище нельзя осквернять кровью. Я же порадовалась, а то они нацедили бы с меня пару мешков крови, и дракошка осталась бы в снегах.
— Объясните мне, прошу, — настойчиво повторил жрец.
— Уже год я каждый день заряжаю накопители для ткацких станков, — тихо проговорила я. — До изнеможения, до кровавых мушек перед глазами. Иногда получается так, что истощение наступает в процессе заряда, и тогда приходится рвать связь с накопителем. Что, признаться, не всегда у меня выходило. Но я научилась, жить-то хочется. Выгоревшие маги живут недолго и очень мучительно, сами
