для него?"
А страх смерти для этого римлянина глуп и неприемлем. Он рассуждает так: либо (а) вы отправитесь в вечную, лучшую загробную жизнь, либо (б) вы не будете испытывать боли, если такого исхода не будет.
Для Цицерона недостойно, чтобы старик трудился над улучшением лишь того, чем ему предстоит наслаждаться. Для него единственная достойная жизнь - это жизнь, посвященная в значительной степени благим результатам, до которых невозможно дожить.
Цицерон критикует ранний выход на пенсию как практически немыслимый. Он ссылается на моральную идею Пифагора о том, что "никто не должен покидать свой пост, кроме как по приказу своего генерала, то есть самого Бога".
В целом Цицерон не оценивал последнюю часть жизни как неполноценную, представляющую собой жалкий остаток лучшей жизни в молодости. Не в пользу Цицерона говорит и отношение, приписываемое лорду Честерфилду, который, "испив чашу жизни на три четверти до дна, теперь готов был поделиться остатками с какой-нибудь богатой женщиной". По мнению Цицерона, если вы живете правильно, то самая плохая часть жизни - это ранняя.
По словам Цицерона, если вы живете правильно, то самая плохая часть жизни - это ранняя.
Цицерон верил в то, что к пожилым мужчинам следует относиться с большим уважением. Таким образом, у него были примерно те же хорошие идеи, что и у Конфуция. Более того, он советует старикам отстаивать свои права: "Старость всегда почетна, когда она заботится о том, чтобы поддерживать свои права, и отдает их не слабо, а отстаивает до последнего".
Цицерон не любит жаловаться на личные несчастья, и у него есть на то причины. Например, он не считает, что старики должны жаловаться на снижение сексуальной активности. Напротив, он считает, что они должны радоваться тому, что теперь у них меньше шансов опозориться или заразиться венерическими заболеваниями. Таким образом, Цицерон нашел преимущества возраста, схожие с теми, что обнаружил мой старый друг, которого здесь называют "Глотц". Незадолго до своей смерти в возрасте 75 лет он сказал мне: "Раньше меня мучили непрошеные, похотливые мысли о женах моих друзей, но, ей-богу, я наконец-то от них избавился". Однако Цицерона не устраивает, когда в 75 лет все становятся похожими на Глотца. Цицерон, которому еще не исполнилось шестидесяти, хвастается своим состоянием, в котором "сладострастные удовольствия" кажутся ниже "ораторского искусства... и практики ведения судебных тяжб". В этом великий человек, возможно, зашел слишком далеко, экстраполируя личные предпочтения. Будучи величайшим юристом в мире, он мог быть введен в заблуждение собственным балансом талантов. Конечно, остальные из нас, когда нам еще только за шестьдесят, не так уж часто предпочитают судебные процессы, как Цицерон.
Выступая против жалоб, Цицерон указывает на то, как глупо жаловаться на старость. По мнению Цицерона, лучшее, на что может надеяться молодой человек, - это состариться перед смертью, и не стоит жаловаться на то, что вы получили лучший результат, которого могли бы разумно желать.
Цицерон, как и Катон до него, признает, что при умеренности и достойной компании совместное употребление вина улучшает жизнь. То же самое можно сказать и о пребывании в своем загородном доме, за которым хорошо ухаживают другие, - эту практику также поддерживал Джефферсон, разделявший убеждение Цицерона в том, что подобные состояния способствуют формированию здоровых ценностей.
В Цицероне есть объективное равновесие, похожее на судейство, которое заставляет его оттенить некоторые свои наблюдения. Кто-то спрашивает Катона, не способствует ли его прекрасной старости нечто большее, чем его нравственное отношение, то есть не помог ли ему в старости его большой успех. Катон отвечает, что некоторая польза, вероятно, была
от успеха.
И наоборот, хотя Цицерон утверждает, что справиться с низким уровнем жизни с должной моралью и усердием так же достойно восхищения, как и с высоким уровнем, он признает, что крайняя бедность, если она наступит, неизбежно сделает жизнь пожилого человека трудной.
По мнению Цицерона, лучшее, на что может надеяться молодой человек, - это состариться до смерти. Но Цицерон не заходит так далеко, чтобы признать, что богатство защитит слабых и импровизированных людей от несчастий. По мнению Цицерона, богатые обязательно будут страдать, если им не хватает нравственности и провидения.
Самым знаменитым отрывком из книги де Сертара, вероятно, является следующее грандиозное резюме: "Лучшая броня старости - это хорошо проведенная жизнь, предшествующая ей;
Жизнь, проведенная в поисках полезных знаний, в благородных поступках и практике добродетели; в которой тот, кто трудится над совершенствованием себя с юности, в старости пожнет самые счастливые плоды; не только потому, что они никогда не покидают человека, даже в крайней старости; но и потому, что совесть, свидетельствующая, что наша жизнь была хорошо проведена, вместе с воспоминаниями о прошлых хороших поступках, дает невыразимое утешение душе".
Франклин оставил после себя полный отчет о старости, которая была одной из самых конструктивных и счастливых в его жизни.
Действительно ли все эти предписания Цицерона, если следовать им довольно хорошо, улучшают жизнь? По странному совпадению, Бен Франклин, человек, который первым опубликовал их в Америке, следовал этим предписаниям так хорошо, как только мог. И он прожил очень долгую жизнь, выдающуюся до конца, и оставил после себя полный отчет о старости, которая была одной из самых конструктивных и счастливых за всю историю человечества. И это произошло, несмотря на многие недостатки, которые он испытывал, как медицинские, так и другие.
Как обычно, Бен Франклин улучшил то, что нашел. Не довольствуясь простым радостным принятием преклонного возраста, Франклин переосмыслил роль старика и играл ее с радостью до самого прощания, одновременно трудясь над созданием того, чем он не сможет насладиться. Таким образом, эти идеи Цицерона хорошо работали на Франклина.
И, несомненно, они по-прежнему будут хорошо работать для многих других. Поэтому, помимо вклада Цицерона в политическую науку, есть особая причина для того, чтобы в наших общественных местах стояло так много статуй Цицерона. Таким образом, Цицерон продолжает быть полезным более двух тысяч лет спустя после того, как Марк Антоний попытался избавить мир от его влияния.
Более того, Уоррен Баффет, являясь своего рода современным носителем цицероновской точки зрения, в настоящее время делает хорошую работу по подражанию Цицерону и Франклину в пожилом возрасте. Баффетт, подобно Катону, не только остается на арене, не собираясь ее покидать. Он делает это с радостью, обеспечивая хорошие результаты для тех, кто терпеливо доверяет ему. И с кафедры, возведенной на высоком уровне благодаря мирскому успеху, он также подражает Цицерону, Катону и Франклину, сообщая многое, что говорит другим,
