на куски на берегу".
Торговля опиумом стала очагом напряженности. В Европе и Великобритании XIX века опиум был лучшим лекарством для снятия боли и успокоения тревоги; аспирин был запатентован как лекарство только в 1899 году. Опиум также вызывал привыкание, галлюцинации и ощущение благополучия. "Иногда мне казалось, что я прожил 70 или 100 лет за одну ночь", - писал один из британских курильщиков опиума XIX века. Опиум оказался тем товаром, в котором китайцы действительно нуждались. В XVII и XVIII веках спрос на китайские товары в Европе, особенно на шелк, фарфор и чай, создавал классический торговый дисбаланс. Британия платила за все эти товары серебром, но Китай ничего не покупал взамен. Чтобы противостоять этому, британская Ост-Индская компания поощряла продажу опиума, несмотря на то что несколько китайских императоров, обеспокоенных опасностью зависимости, пытались ограничить продажу наркотика или запретить его. Британцы выращивали опиум в Индии и продавали его посредникам, которые затем получали огромные прибыли, продавая наркотик в Китае, сотрудничая с коррумпированными китайскими чиновниками и избегая попыток потопить их корабли и конфисковать наркотики. Почти треть торговли Бомбея была связана с опиумным бизнесом, санкционированным государством. В контрабанде опиума в Китай доминировала британская компания - Jardine, Matheson & Co. была основана двумя шотландскими торговцами. Когда англичане надавили на императора, чтобы тот пустил корабли для продажи часов, часов и оружия, опиумная зависимость превратилась в огромную социальную проблему. К началу XIX века каждый десятый китаец страдал от этой зависимости. (Для сравнения, на пике общественного беспокойства по поводу опиоидного кризиса и "войны с наркотиками" в США около 3 % американцев злоупотребляли тяжелыми наркотиками, такими как опиоиды, отпускаемые по рецепту, кокаин и героин, или имели зависимость от них). Китайский чиновник, которому было поручено ликвидировать торговлю опиумом, обратился напрямую к одной из преемниц короля Георга, королеве Виктории. "Где находится ваша совесть?" спрашивал Линь Цзэсюй в бесстрастном официальном письме. Он заявил, что товары, которые Китай экспортировал в Великобританию - чай, шелк, ремесленные изделия - приносили пользу. Но подданные королевы Виктории "продавали товары, вредные для других, чтобы удовлетворить ваше ненасытное желание".
Предположим, что есть люди из другой страны, которые перевозил опиум для продажи в Англию и соблазнял ваш народ покупать и курить его; конечно, ваш достопочтенный правитель глубоко возненавидел бы его и был бы горько возбужден". Королева Виктория так и не ответила.
Когда Линь по приказу императора сбросил в море сундуки с опиумом и начал брать в заложники британских чиновников, компания Jardine, Matheson & Co. предоставила британским военным подробные карты и стратегии, а также предложила помощь морских капитанов компании, которые знали лучшие маршруты в Китай и слабые места китайского флота.
Британия вторглась в Китай в 1839 году в ходе событий, получивших название Первой опиумной войны. Как и предсказывал британский посол, отвергнутый китайским императором за пятьдесят лет до этого, Китай потерпел поражение и был легко побежден. Нанкинский договор, подписанный в 1842 году, уступил Великобритании остров Гонконг и открыл пять городов для западной торговли, включая ранее малоизвестный Шанхай. Иностранные торговцы, ведущие бизнес в Китае, не платили налогов. На них не распространялось китайское законодательство - этот статус известен как "экстерриториальность". Любые коммерческие или юридические споры рассматривались британскими судьями и решались на основе британского законодательства. Торговля опиумом оставалась технически незаконной, но китайцы вряд ли стали бы снова бросать прямой вызов британским торговцам так скоро после сокрушительного военного поражения. Это было начало того, что китайские историки назовут "сто лет унижения". Линь Цзэсюй, бесплодно взывавший к совести королевы Виктории и не сумевший остановить британское вторжение, был отправлен в изгнание.
Дэвид Сассун поддерживал британское вторжение в Китай. Он начал заниматься продажей опиума. Со своих складов и офиса в Бомбее он приобрел корабль, загрузил его опиумом и нанял капитанов, чтобы они отправили его в Китай. Это было опасное путешествие. Поскольку китайцы считали опиум запрещенным, кораблю Сассуна приходилось выгружать наркотики на небольших островах вблизи южного порта Кантон, а затем подкупать китайских чиновников и платить китайским дилерам, чтобы те распространяли его.
Тем не менее, каждый ящик опиума, отправленный в Китай, приносил прибыль в размере около 100 фунтов стерлингов, или 10 000 долларов в пересчете на сегодняшние деньги. Дэвид регулярно посещал Калькуттскую опиумную биржу, чтобы делать ставки на опиум.
В соответствии с привычной стратегией, он покупал землю и строил склады для хранения опиума, купленного другими купцами, и предоставлял кредиты торговцам опиумом. Он был слишком мал, чтобы конкурировать с крупными компаниями - ему принадлежал один пароход, перевозивший опиум, по сравнению с компанией Jardine, Matheson & Co., которая владела двенадцатью большими пароходами, дополненными сотнями более мелких судов, - но он закрепился в прибыльном бизнесе.
Индия сделала Дэвида Сассуна богатым, а его самого - британцем. Он перевез свою семью в особняк на Малабарском холме в Бомбее - элитном районе с прохладными бризами, расположенном высоко над грязью и шумом города. Он создал свой новый дом по образцу итальянского палаццо и назвал его "Сан-Суси" в честь прусского дворца Фридриха Великого в Потсдаме. В 1853 году он принес присягу и стал британским гражданином, написав свое имя на иврите, поскольку все еще не знал, как писать по-английски. Четыре года спустя британцы столкнулись с серьезнейшей угрозой своему контролю над Индией, когда местные индийские наемники, нанятые Британской Ост-Индской компанией, подняли мятеж сипаев; Дэвид от всего сердца присоединился к Британии, внося деньги и собирая средства у других багдадских семей, обосновавшихся в Бомбее. В качестве драматического жеста Дэвид обратился к британским чиновникам в Доме правительства в Бомбее и предложил собрать и снарядить еврейский легион, чтобы сражаться на стороне британцев в случае распространения индийского восстания. Добровольцы не понадобились, но Давид купил государственные облигации, чтобы финансировать развертывание британских войск, и вложил значительные средства в бомбейский фондовый рынок, чтобы продемонстрировать свою уверенность в британском правлении. Он также объявил, что его семье и всем его сотрудникам будет "разрешено носить западную одежду так часто, как они пожелают, чтобы было известно, на чьей вы стороне". Когда британские войска подавили восстание, Дэвид возглавил факельное шествие в честь праздника и устроил банкет и бал в Сан-Суси. Военный оркестр приветствовал прибытие нового колониального губернатора, лорда Элфинстоуна. Он поднял тост за Дэвида Сассуна: "Мы не должны забывать, что во время мятежа, когда некоторым угрожала опасность и паника, мистер Сассун и его семья были первыми, кто выступил в поддержку британского правительства". Абдулла, старший сын Дэвида, стал называть себя "Альбертом"
