степени, чем когда-либо, насколько нам известно, в этом регионе земли. Правительство Ашшурбанипала, управлявшее Ассирией, Вавилонией, Арменией, Медией, Палестиной, Сирией, Финикией, Шумерией, Эламом и Египтом, было, без сомнения, самой обширной административной организацией, которую когда-либо видели в средиземноморском или ближневосточном мире; только Хаммурапи и Тутмос III приблизились к нему, и только Персия могла сравниться с ним до прихода Александра. В некоторых отношениях это была либеральная империя; ее крупные города сохраняли значительную местную автономию, и каждый народ в ней имел свою собственную религию, закон и правителя при условии своевременной выплаты дани.21 При столь слабой организации каждое ослабление центральной власти неизбежно приводило к восстаниям или, в лучшем случае, к некоторому пренебрежению данью, так что подвластные государства приходилось завоевывать снова и снова. Чтобы избежать этих постоянных восстаний, Тиглат-Пилесер III начал проводить характерную для Ассирии политику депортации завоеванного населения в чужие места, где, смешиваясь с туземцами, оно теряло свое единство и самобытность и имело меньше возможностей для восстания. Однако восстания все же происходили, и Ассирии приходилось постоянно быть готовой к войне.
Поэтому армия была самой важной частью правительства. Ассирия открыто признала, что правительство - это национализация силы, и ее главный вклад в прогресс заключался в военном искусстве. Колесницы, кавалерия, пехота и саперы были организованы в гибкие формирования, осадные механизмы были развиты не хуже, чем у римлян, стратегия и тактика были хорошо изучены.22 В основе тактики лежала идея быстрого передвижения, позволяющего атаковать по частям - старая тайна Наполеона. Обработка железа дошла до того, что воины стали облачаться в доспехи, по жесткости не уступающие средневековому рыцарю; даже лучники и пикинеры носили медные или железные шлемы, набедренные повязки, огромные щиты и кожаную юбку, покрытую металлической чешуей. Оружием служили стрелы, копья, тесаки, булавы, дубины, рогатины и боевые топоры. Знать сражалась на колесницах в фургоне битвы, а царь на своей царской колеснице обычно лично возглавлял их; полководцы еще не научились умирать в постели. Ашшурнасирпал ввел использование конницы в качестве вспомогательного средства для колесниц, и это нововведение оказалось решающим во многих сражениях.23 Главным осадным орудием был таран, окованный железом; иногда его подвешивали на веревках к эшафоту и откидывали назад, чтобы придать ему ускорение; иногда его везли вперед на колесах. Осажденные сражались со стен, используя ракеты, факелы, горящую смолу, цепи, предназначенные для запутывания тарана, и газообразные "зловонные горшки" (так их называли), чтобы сбить врага с толку;24 И снова новелла не нова. Захваченный город обычно разграбляли и сжигали дотла, а его территорию намеренно опустошали, уничтожая деревья.25 Верность войск обеспечивалась разделом между ними значительной части добычи; их храбрость обеспечивалась общим правилом Ближнего Востока, согласно которому все пленные на войне могли быть обращены в рабство или убиты. Солдаты получали вознаграждение за каждую отрубленную голову, которую они приносили с поля боя, так что после победы обычно происходило массовое обезглавливание павших врагов.26 Чаще всего пленных, которые за долгую кампанию израсходовали бы много пищи и представляли бы опасность и помеху в тылу, отправляли после битвы; они становились на колени спиной к своим похитителям, которые били их дубинами или отрубали головы тесаками. Писцы подсчитывали количество пленных, взятых и убитых каждым воином, и распределяли добычу; король, если позволяло время, руководил расправой. Знатные люди из числа побежденных получали особое обращение: им отрезали уши, носы, руки и ноги, сбрасывали с высоких башен, обезглавливали их самих и их детей, или сжигали заживо на медленном огне. Похоже, что никто не испытывал сожаления по поводу такой траты человеческих жизней; рождаемость вскоре компенсировала это, а пока она ослабляла давление населения на средства к существованию.27 Возможно, именно благодаря своей репутации милосердия к военнопленным Александр и Цезарь подорвали боевой дух противника и завоевали Средиземноморье.
Помимо армии, главной опорой монарха была церковь, и он щедро оплачивал содержание жрецов. Формальным главой государства по согласованным вымыслам был бог Ашшур; все речи произносились от его имени, все законы были эдиктами его божественной воли, все налоги собирались в его казну, все кампании велись для того, чтобы обеспечить ему (или, иногда, другому божеству) добычу и славу. Сам царь описывался как бог, обычно как воплощение Шамаша, солнца. Религия Ассирии, как и ее язык, наука и искусство, были заимствованы из Шумерии и Вавилонии, время от времени приспосабливаясь к нуждам военного государства.
Адаптация была наиболее заметна в случае с законом, который отличался военной беспощадностью. Наказания варьировались от публичной выставки до принудительных работ, от двадцати до ста ударов плетью, отрезания носа и ушей, кастрации, вырывания языка, выкалывания глаз, импилирования и обезглавливания.28 Законы Саргона II предписывают такие дополнительные наказания, как употребление яда и сожжение сына или дочери преступника живьем на алтаре бога;29 Но нет никаких свидетельств того, что эти законы исполнялись в последнее тысячелетие до нашей эры. Прелюбодеяние, изнасилование и некоторые виды воровства считались смертными преступлениями.30 Иногда применялся суд по принципу ордалии: обвиняемого, иногда связанного в кандалах, бросали в реку, и его вина оставалась на усмотрение воды. В целом ассирийское право было менее светским и более примитивным, чем вавилонский кодекс Хаммурапи, который, очевидно, предшествовал ему по времени.*
Местное управление, первоначально осуществлявшееся феодальными баронами, со временем перешло в руки провинциальных префектов или губернаторов, назначаемых королем; эта форма имперского управления была заимствована Персией, а из Персии перешла в Рим. Префекты должны были собирать налоги, организовывать корветы для работ, которые, как ирригация, не могли быть оставлены на усмотрение личной инициативы; и, прежде всего, собирать полки и вести их в царские походы. Тем временем королевские шпионы (или, как мы должны сказать, "офицеры разведки") следили за этими префектами и их помощниками и сообщали королю о состоянии нации.
В целом, ассирийское правительство было в первую очередь инструментом войны. Ведь война зачастую была выгоднее мира; она укрепляла дисциплину, усиливала патриотизм, укрепляла царскую власть и приносила обильную добычу и рабов для обогащения и обслуживания столицы. Поэтому история Ассирии в основном представляет собой картину разграбленных городов и опустошенных деревень и полей. Когда Ашшурбанипал подавил восстание своего брата Шамаш-шум-укина и после долгой и ожесточенной осады захватил Вавилон,
Город представлял собой ужасное зрелище и потряс даже ассирийцев. . . . Большинство многочисленных жертв моровой язвы и голода валялись на улицах и площадях, становясь добычей собак и свиней; те из жителей и солдат, кто был сравнительно силен, попытались бежать в деревню, и остались только те, у кого не хватило сил утащить себя за стены. Ашшурбанипал преследовал беглецов и, схватив почти всех,
