кровью и чистой речью. С обостренным генеалогическим сознанием араб добавлял имя отца к своему собственному, как Абдаллах ибн (сын) Зобеира; иногда он добавлял свое племя и место происхождения и делал из имени биографию, как Абу Бекр Ахмад ибн Джарир аль-Азди. Чистота крови стала мифом, поскольку завоеватели брали покоренных женщин в наложницы и считали их потомство арабами; но гордость кровью и рангом осталась. Высшее сословие арабов передвигалось верхом на лошадях, одетых в белый шелк и с мечом; простолюдины ходили в мешковатых штанах, свернутом тюрбане и остроносых туфлях; бедуины сохраняли струящийся халат, головной платок и опояску. Длинные кальсоны были запрещены Пророком, но некоторые арабы отваживались на них. Украшения были у всех сословий. Женщины стимулировали мужскую фантазию облегающими лифами, яркими поясами, свободными и яркими юбками. Они носили волосы с челкой спереди, локонами сбоку, косами сзади; иногда они заправляли их черными шелковыми нитями; часто украшали драгоценными камнями или цветами. Все чаще после 715 года, выходя за дверь, они закрывали лицо ниже глаз; таким образом, каждая женщина могла быть романтичной, ведь в любом возрасте глаза арабских женщин гибельно прекрасны. Женщины созревали в двенадцать лет и старели в сорок; за это время они вдохновили большую часть арабской поэзии и сохранили род.
Мусульмане не уважали безбрачие и никогда не мечтали о вечной непрерывности как об идеальном состоянии; большинство мусульманских святых женились и имели детей. Возможно, ислам ошибся в противоположном направлении и довел брак до крайности. Он дал сексуальному аппетиту столько выходов в рамках закона, что проституция на время уменьшилась при Мухаммеде и преемниках; но истощение требует стимуляции, и танцующие девушки вскоре стали играть заметную роль в жизни даже самого женатого мусульманского мужчины. Мусульманская литература, предназначенная только для мужских глаз и ушей, порой была столь же свободной, как и мужские разговоры в христианской стране; в ней было в избытке нарочито эротических книг, а в мусульманских медицинских трудах много внимания уделялось афродизиакам.42 По строгим магометанским законам блуд и педерастия должны были караться смертью; но рост благосостояния принес облегчение этики, блуд наказывался тридцатью ударами и подмигивал на распространение гомосексуальной любви.43 Возник класс профессиональных гомосексуалистов (мукханнатх), которые подражали костюму и поведению женщин, заплетали волосы, красили ногти хной и исполняли непристойные танцы.44 Халиф Сулейман приказал кастрировать муханната в Мекке; а халиф аль-Хади, увидев двух женщин-служанок, состоящих в лесбийских отношениях, обезглавил их на месте.45 Несмотря на такое противодействие, гомосексуализм быстро прогрессировал; через несколько лет после аль-Хади он был распространен при дворе Харуна и в песнях его любимого поэта Абу Нуваса. Мужчины-мусульмане, отделенные от женщин до брака пурдой, а после брака - гаремом, впадали в нерегулярные связи; а женщины, отделенные от всех мужчин, кроме родственников, впадали в подобные извращения.
Контакт с Персией способствовал распространению педерастии и пурды в исламе. Арабы всегда боялись женских чар, равно как и восхищались ими, и мстили себе за инстинктивное подчинение им обычными мужскими сомнениями в ее добродетели и уме. "Советуйтесь с женщинами, - говорил Омар I, - и делайте противоположное тому, что они советуют".46 Но мусульмане века Мухаммеда не уединялись со своими женщинами; представители обоих полов обменивались визитами, без разбора передвигались по улицам и вместе молились в мечети.47 Когда Мусаб ибн аз-Зобейр спросил свою жену Аишу, почему она никогда не закрывает лицо, та ответила: "Поскольку Аллах, да пребудет Он благословен и превознесен, наложил на меня печать красоты, я хочу, чтобы люди видели эту красоту и тем самым признавали Его милость к ним".48 При Валиде II (743-4), однако, система гарема и евнухов приобрела форму, а вместе с ней развилась и пурда. Харим, как и харам, означает запретный, священный; уединение женщин первоначально было связано с тем, что они были запретны из-за менструации или родов; гарем был святилищем. Муж-мусульманин знал страстный нрав восточного человека, чувствовал потребность защищать своих женщин и не видел иного выхода из прелюбодеяния, кроме заключения в тюрьму. Женщинам стало предосудительно ходить по улицам, кроме как на короткие расстояния и в вуали; они могли ходить друг к другу в гости, но обычно путешествовали в занавешенных повозках; и их никогда нельзя было видеть ночью за городом. В мечети их отделяли от мужчин ширмой, перилами или галереей; наконец, их вообще перестали пускать;49 И религия, которая в латинском христианстве была описана как вторичная половая характеристика женщины, в исламе, как общественное поклонение, стала прерогативой мужчины. Еще более жестоко было то, что женщинам запрещалось делать покупки; они посылали за тем, что им было нужно, и торговцы, обычно женщины, приходили, чтобы разложить свои товары на полу гарема. Редко, только в низших классах, женщины садились за стол вместе со своими мужьями. Мусульманину запрещалось видеть лицо любой женщины, кроме своих жен, рабынь и ближайших родственниц. Врачу разрешалось видеть только больную часть женщины-пациентки. Мужчина находил эту систему очень удобной: дома она давала ему максимум возможностей, а вне дома - полную свободу от слежки и неожиданностей. Что касается самих женщин, то до XIX века нет никаких свидетельств того, что они возражали против пурды или чадры. Они наслаждались уединением, безопасностью и комфортом дзенаны, или женских покоев; они возмущались как оскорблением любой небрежностью мужа в поддержании их уединения;50 И из своей кажущейся тюрьмы законные жены по-прежнему играли активную роль в истории. Хайзуран, мать Харуна, и Зобайда, его жена, в восьмом и девятом веках соперничали по влиянию и смелости с Айшей в седьмом, и пользовались таким великолепием, которое едва ли снилось женам Мухаммеда.
Образование девочек в большинстве слоев населения редко выходило за рамки обучения молитвам, нескольким главам Корана и домашнему искусству. В высших классах женщины получали значительное образование, обычно у частных наставников, но иногда в школах и колледжах;51 Они изучали поэзию, музыку и многие виды рукоделия; некоторые становились учеными и даже учителями. Некоторые из них прославились просвещенной филантропией. Их учили скромности, соответствующей их обычаям; удивляясь, что в бане они сначала закрывают лицо, они удивлялись нескромности европейских женщин, обнажающих на балу половину груди и обнимающих в танце разных мужчин, и восхищались терпением Бога, который не поражает таких грешниц насмерть.52
Как и в большинстве цивилизованных стран, браки обычно заключались по инициативе родителей. Отец мог выдать дочь замуж за того, за кого пожелает, до ее совершеннолетия; после этого она могла выбирать сама. Девочек обычно выдавали замуж к двенадцати годам, а матерей - к тринадцати или четырнадцати; некоторые выходили замуж в девять или десять лет; мужчины женились
