его завалила. А теперь разгребаешь. Я помню твои штаны — по ним давно плачет какой-нибудь бомж. И будь уверена, твой Воронов на них посягал не с целью прогуляться до мусорного бака. Он у тебя филантропией не страдает.
— Почему же? Он иногда подкармливает Ириску.
— Это холодный расчет. Он помнит, как ты забыла закрыть клетку и крыса вцепилась лапами ему в шею. Вот и подкармливает ее на случай очередного побега — чтобы она была не очень голодной.
— А еще он вступился за Есения — это парень, который помогает с уборкой по дому.
Тут я с азартом и подробно рассказываю историю с ночной поездкой. И как Воронов вышел из своего Мерседеса и передал папку с договором Есению, а хулиганы расступились в стороны.
— Это продуманность — забыл выбросить. А хулиганы посмотрели на это дело и решили: лучше бег налегке, чем по ночам макулатуру таскать.
— Понятно. Даже если я скажу, что каждый день он переводит через дорогу по десять старушек…
— Я охотно поверю, что он замутил новый бизнес. С каждой старушки рубль — вот и пополнен семейный бюджет.
Все это, конечно, неправда и совсем не про Алекса, но очень смешно. Я не столько ем, сколько смеюсь.
В какой-то момент ловлю себя на мысли, что уже поздно, давно свечерело, и, достав свой смартфон, отправляю сообщение Алексу:
«Скоро буду».
А еще я понимаю, что действительно хочу поскорее домой.
— Удачи! — со смешком напутствует меня на прощанье Филипп. — Звонить и спрашивать, как доехала, не стану. Я так понимаю, вы будете заняты. Ну а что? Вам предстоит серьезное дело! Три помады — нужно же все протестировать!
— Со мной все понятно, — говорю, улыбаясь. — Ты мне лучше скажи, как обстоят твои дела? Они серьезные или мне показалось?
Филипп открывает и придерживает дверь моей машины, пока я сажусь за руль. О чем именно я спрашиваю, он прекрасно понимает, и тот факт, что не торопится отмахнуться, и даже это молчание уже говорят, что я не ошиблась. Желтый носок под кроватью — не разовая акция щедрости для хозяев дома.
— Она считает, что нет, — наконец говорит он. — Ее это устраивает. Она вообще хотела все закончить на одной случайной ночи.
Очень интересно, как у них вообще образовалась эта случайная ночь, но понятно, что Филипп не расскажет. Пройтись можно лишь по верхам.
— А ты?
— Я был не против. А потом мне показалось, что этого мало.
Ничего себе ночь! Нет, в брате я нисколько не сомневалась. Но Таня… Таня, которую я в основном помню только рыдающей… Похоже, вот у кого не помешало бы взять пару уроков по соблазнению.
— А она?
— Ну ты же знаешь, у меня врожденный дар убеждения, — усмехается Филипп, немного медлит и продолжает уже всерьез, без тени улыбки: — Не знаю, Анж, может, я чувствую к ней нечто большее и потому не хочу отпускать. А может, меня цепляет именно то, что она готова в любую минуту расстаться.
— Понятно.
Он с улыбкой кивает, хотя оба мы знаем, что на самом деле ничего не понятно и там все очень запутано.
— Если что, не забудь ее предупредить, что для более легкого вступления в нашу семью желательно иметь хоть какое-то отношение к аристократии.
— Угу. Твоему Воронову сошел слух, что его бабка видела царя из кареты. Так что, если что, куплю ей книгу с картинами Рубенса. У нее будет явно преимущество — посмотрит на аристократов своими глазами.
Обняв меня, Филипп уходит к своей Инфинити, а меня неожиданно накрывает волнением.
Хочется прибавить скорость до зуда в ладонях, но я держусь. Лучше приехать чуть-чуть позже, чем собиралась, чем опоздать насовсем.
Две недели назад я заключила самую странную сделку. Сделку, от которой сейчас ни за что бы не отказалась.
Филипп прав: Алекс ничего не делает просто так. И я благодарна ему за эту неделю. Она была мне нужна, чтобы понять, чего я на самом деле хочу. И чтобы позволить себе это взять.
Не оглядываясь на прошлое. Не пытаясь заглянуть в будущее. А просто жить. В настоящем.
Дом встречает уютным светом, который льется из окон. Вечерний город с огнями и черничным небом, которое будто на что-то рассержено с самого утра, остается где-то там, за воротами.
Шум, суета, смех и разговоры незнакомых людей — все неважно, все вне моей новой зоны комфорта.
Я не сразу выхожу из машины. Мне нравится тепло, которое разливается в душе — неторопливо, уверенно.
Ждал? Скучал? Очень надеюсь, что да. Хотя бы немного. Потому что я — очень.
Звонок телефона выдергивает меня из неги, заставляет очнуться. Отвечаю, даже не взглянув на имя контакта.
— Анжелика? Привет, это Лида. Извини, что так поздно. Это срочное дело. Я нашла выход из положения, я знаю, что делать…
Дверь дома распахивается, и я вижу Алекса. Он прислоняется к косяку и молча за мной наблюдает.
Ждет. Скучал. Теперь я не сомневаюсь.
— Потом… — я обрываю звонок.
Глава 42
Анжелика
— Холодно, — говорю я укоризненно, когда подхожу к нему, и дергаю его за футболку.
— Ну так согрей, — предлагает он и склоняется, думая, что я дергала его за одежду, чтобы выпросить поцелуй.
Ну и кто бы стал его поправлять и доказывать, что он ошибается? Я — так точно нет. Во-первых, потому, что мои губы заняты. А во-вторых, потому, что мне нравится его предложение.
Согреть.
Отогреться самой.
Понятия не имею, в какой момент мы все же оказываемся в доме. Слышу только, как закрывается дверь и щелкает замок, отрезая нас от прежнего холода.
Скольжу пальцами по его щекам, обнимаю за шею, цепляюсь за футболку, потому что от этих поцелуев голова идет кругом. Они медленные, томительные, искушающие хотеть еще большего. Создают иллюзию, что ни он, ни
