В. Галин - Капитал Российской империи. Практика политической экономии

Ознакомительная версия.

«Господи! Какое же это было время!.. Россия развивалась невиданными темпами… Впервые за всю свою тысячелетнюю историю быстро становилась процветающей страной… Везде и всюду открывались школы… Страна была завалена продуктами питания, товарами потребления…, — восклицал один из главных «архитекторов перестройки» А. Яковлев. — Россия имела практический шанс уберечься от разрушительной смуты октября 1917 года… Первая мировая война и большевистский контрреволюционный мятеж определили трагический характер развития России на все XX столетие»{1}.

В ставшем культовом фильме «Россия, которую мы потеряли», вышедшем на экраны в 1992 г., его режиссер С. Говорухин с тоской говорил о России до 1917 г.: «Как можно было разграбить и уничтожить такую богатую страну… История России, которую мы учили в школе, была написана услужливыми лакеями, как раз теми, кто растоптал и разграбил эту страну, ее убийцами… Россия кормила хлебом всю Европу… Ее называли житницей Европы…»{2}. «Фильм имел большой общественный резонанс и сыграл значительную роль в переломе массового сознания советских людей на рубеже 1980–1990-х годов. Фраза “Россия, которую мы потеряли” стала нарицательной для обозначения дореволюционной России»{3}.

Группа исследователей, возглавляемая одним из гуру либеральной экономической мысли России — ректором Российской экономической школы С. Гуриевым, в 2013 г. провела сравнительное моделирование экономик царской и советской России: «мы собрали все имеющиеся на сегодня данные об экономическом развитии России и Советского Союза и использовали только недавно появившиеся методы макроэкономического моделирования структурных трансформаций.

Именно сочетание новых данных и новых методов исследования позволило нам количественно оценить различные сценарии «альтернативной истории» и сравнить их с тем, что произошло на самом деле». С. Гуриев со своими коллегами пришел к однозначному выводу: если бы не Октябрьская революция 1917 г., то «российская экономика существенно превзошла бы сталинскую»{4}.

Действительно динамика основных валовых показателей Российской империи накануне Первой мировой войны убедительно свидетельствовала о ее уверенном и стремительном экономическом росте. Наиболее наглядным показателем для аграрной страны являлся сбор всех хлебов, который только для европейской части страны за 50 лет вырос почти в 2 раза. Рост обеспечивался не только за счет увеличения посевных площадей, но также и более широкого применения современных сельскохозяйственных орудий, машин и улучшения приемов агротехники[1] и т.п.{5} 

Валовый сбор зерновых хлебов в Европейской России, млн. пуд.{6}

Редактор французского журнала “Economist Europeen” Э. Тэри, получивший в 1913 г. от французского правительства задание изучить результаты русских реформ, отмечал, что «это повышение сельскохозяйственной продукции, — достигнутое без содействия дорогостоящей иностранной рабочей силы, как это имеет место в Аргентине, Бразилии, Соединенных Штатах и Канаде, — не только удовлетворяет растущие потребности населения, численность которого увеличивается каждый год на 2,27%, причем оно питается лучше, чем в прошлом, так как доходы его выше, но и позволило России значительно расширить экспорт и сбалансировать путем вывоза излишков продуктов все новые трудности внешнего порядка»{7}.

В 1913 г. по сбору основных зерновых Россия занимала второе, после США, место в мире и обеспечивала треть мирового экспорта хлебов{8}. Россия являлась мировым лидером в экспорте масла, вывоз которого из Сибири вырос с 400 пудов в 1894 г. до 6 млн. пудов в 1913 г. П. Столыпин по этому поводу замечал: «весь наш экспорт масла на внешние рынки целиком основан на росте сибирского маслоделия <…>, которое дает золота вдвое больше, чем вся наша золотопромышленность»{9}. 

Сбор основных хлебов и промышленное производство в % к 1913 г.{10}

Но главное — развитие аграрного сектора сопровождалось опережающим ростом промышленного производства объемы, которого за 15 лет с 1899 по 1914 г. выросли в 2 раза, в то время как сбор хлебов ~ в 1,5 раза.

То есть, несмотря на преобладание аграрной модели, она обеспечила опережающие темпы развития промышленности.

По темпам роста промышленного производства в 1870–1913 гг. Россия занимала первое место в мире. За 20 лет (1893–1913 гг.) производительность труда в промышленности выросла почти в 4 раза, производство инвестиционных товаров увеличилось в 7 раз, чугуна — в 5, стали — в 13, добыча угля — в 5 раз, переработка хлопка — в 7, производство сахара — в 4 раза, и т.д. Если в 1860 г. механическое оборудование в целом по стране оценивалось в 100 млн. руб., то в 1913 г. — 2 млрд. руб.

Россия имела самые высокие темпы строительства железных дорог[2], быстро обогнав по протяженности железнодорожную сеть Франции, Англии, Германии. «Теперь же наша сеть уступает только американской» — отмечал известный экономист М. Туган-Барановский{11}.

Всего за 4 года (1909–1913 гг.) капиталы действовавших в России электротехнических фирм выросли с 35 до 60,5 млн. руб., или на 73%, а электроэнергетических — с 70,8 до 139,1 млн. руб., т.е. на 98%{12}.

Известный издатель А. Суворин накануне смерти в 1911 г. отмечал: «за мою жизнь… Россия до такой степени страшно выросла… во всем, что едва веришь. Россия — страшно растет»{13}. Об этом росте наглядно свидетельствовали показатели роста промышленного производства в России: 

Индексы промышленного производства, по П. Грегори{14} Доли ведущих стран в мировом промышленном производстве, в %{15}   1881–1885 гг. 1896–1900 гг. 1913 г. Россия 3,4 5,0 5,3 США 28,6 30,1 35,8 Великобритания 26,6 19,5 14,0 Германия 13,9 16,6 15,7 Франция 8,6 7,1 6,4

С 1900 по 1913 гг. чистый национальный продукт России почти удвоился, а ее доля в мировом хозяйстве в 1913 г. достигла 7%. При этом, сообщал Э. Тэри своим читателям, «Русские… сами производят свои паровозы, железнодорожное оборудование, военные и торговые суда, все свое вооружение и большое количество скобяных изделий: хозяйственных предметов, земледельческих орудий, труб и т.д.»{16}.

Чистый национальный продукт (ЧНП) России, в млн. руб. и ЧНП на душу населения в руб., в ценах 1913 г.{17}

Э. Тэри поразил и стремительный прирост численности населения Российской империи в 1892–1902 гг. (за 10 лет) на 18,6 млн. человек (15,4%), а за следующее десятилетие (1902–1912 гг.) уже на 31,7 млн. человек (22,7%)!{18}

В результате Э. Тэри пришел к выводу, что через 35 лет по численности населения России обгонит все страны Европы вместе взятые[3]. Среди факторов, обуславливающих возрастание государственной мощи, Э. Тэри отводил приросту населения первую роль{19}.

Для расселения и прокормления этого стремительно растущего населения у России есть все возможности, утверждал Э. Тэри: «Территория Европейской России, включая Польшу и Финляндию, достигает 5 390 000 кв. км, что представляет 54% общей территории Европы 9 963 000 кв. км.

На этой территории, среднее плодородие которой, несомненно, равно, — если не выше, — среднего плодородия других европейских стран, а кроме этого нужно прибавить Азиатскую Россию: Кавказ, Центральную Азию, Сибирь — 16 352 00 кв. км, добрая половина которых <…> представляет первоклассные сельхозугодья, которые, чтобы сделаться центром крупного производства, ожидают лишь путей сообщения… и обитателей»{20}.

Общая сумма налогов на одного жителя России была в два раза ниже, чем в Австро-Венгрии, Франции, Германии, и в четыре раза меньше, чем в Англии{21}. По размерам золотого запаса Россия занимала второе место в мире, уступая только США (соответственно 1,2 тыс. т и 1,5 тыс. т). С 1885 г. Россия имела устойчивый профицит торгового баланса, а к 1913 г. ее экспорт вырос в 3,2 раза.

Одни эти данные, отмечал Э. Тэри, объясняют «стабильность обмена и постоянное улучшение внешнего кредита России, ибо средний излишек годового экспорта, который она показывает, достаточно велик, чтобы покрыть тяготы иностранного долга и промышленного дефицита»{22}.

Ознакомительная версия.