что они были нищими? Это вкус к роскоши, который в наши дни, в отсутствие религиозных принципов поддерживает общественное движение и раскрывает свое достоинство для низших классов. Академия гуманитарных и политических наук это хорошо поняла, поскольку избрала роскошь как тему одного из своих выступлений, и я от всего сердца аплодирую ее мудрости. Роскошь действительно уже больше, чем право в нашем обществе, это необходимость; и действительно должно жалеть того, кто никогда не позволяет себе немного роскоши. И именно тогда, когда всеобщими усилиями стремятся популяризировать все больше и больше предметов роскоши, вы хотите ограничить наслаждение народа объектами, которые вам хочется квалифицировать объектами необходимости! именно тогда, когда сообщество роскоши сближает и объединяет ряды, вы углубляете разделительную линию и повышаете свои ступени! Рабочий потеет, лишает себя и ужимает себя, чтобы купить украшение для своей невесты, ожерелье для своей маленькой дочери, часы для своего сына: и вы отнимаете у него это счастье, если он не платит ваш налог, то есть ваш штраф!
Но задумывались ли вы, что облагать предметы роскоши — значит запрещать искусство роскоши? Считаете ли вы, что производители шелка, чья заработная плата в среднем не достигает 2 франков; портные за 50 сантимов; ювелиры, часовщики с их бесконечной безработицей; прислуга в 40 экю, считаете ли вы, что они зарабатывают слишком много? Вы уверены, что работник роскоши не будет платить налог на роскошь, как потребитель напитков платит налог на напитки? Знаете ли вы также, что наибольшая дороговизна предметов роскоши не будет препятствием для удешевления стоимости товаров первой необходимости, и если, полагая, что вы благоприятствуете наиболее многочисленному классу, вы не ухудшаете общее состояние? Прекрасное предположение, правда! Дадим рабочему 20 франков на вине и сахаре и заберем 40 на удовольствиях. Он выиграет 75 сантимов на коже своих ботинок, но чтобы отвезти семью в деревню четыре раза в год, он заплатит 6 франков за экипажи! Мелкий буржуа платит 600 франков горничной, прачке, белошвейке, коммивояжерам; и если исходя из экономии, которая всех устраивает, он возьмет прислугу, то налоговик в интересах средств к существованию накажет эту мысль о сбережении! До чего же абсурдна, если приглядеться, филантропия экономистов!
С налогами происходит то же самое, что с периодическими изданиями, которые в действительности стоят тем дороже, чем реже они выходят
Тем не менее я хочу удовлетворить вашу фантазию; и так как вам абсолютно необходимы законы против роскоши, я делаю вид, что даю вам выручку. И я заверяю вас, что в моей системе восприятие будет легким: никаких контролеров, диспетчеров, дегустаторов, пробирщиков, калибраторов, кондукторов; пунктов мониторинга или офисных расходов; ни малейшей досады или нескромности, никакого ограничения. Пусть законом будет предписано, что в будущем никто не сможет совмещать две зарплаты, и что самые высокие гонорары во всех занятиях не смогут превышать 6,000 в Париже, и 4,000 — в департаментах. И что! вы опускаете глаза!.. Признайте тогда, что ваши законы против роскоши — только лицемерие.
Чтобы утешить людей, некоторые придают налогу вид коммерческой рутины. Если, например, говорят они, цена на соль будет снижена наполовину, если оплата доставки писем будет уменьшена в той же пропорции, потребление не преминет увеличиться, выручка станет больше, чем двойной, налоговик выиграет и потребитель — вместе с ним.
Я предполагаю, что происходящее подтверждает этот прогноз, и я говорю: Если бы оплата доставки писем была сокращена на три четверти, и если бы соль давалась даром, выиграл бы налоговик? Конечно, нет. Так в чем тогда смысл того, что называют почтовой реформой? Это связано с тем, что для каждого вида продукта существует естественная ставка, СВЕРХ которой прибыль становится ростовщической и провоцирует тенденцию к сокращению потребления, но НИЖЕ которой ведет к убыткам для производителя. Это весьма похоже на определение стоимости, которое экономисты отвергают и по поводу которой мы говорили: Это секретная сила, которая устанавливает крайние пределы, между которыми колеблется стоимость; значит, существует среднее значение, которое выражает справедливую стоимость.
Никто, разумеется, не желает, чтобы почтовые услуги были убыточными; мнение, следовательно, состоит в том, чтобы эти услуги производились по себестоимости. Это настолько элементарно по своей простоте, что удивляет, что необходимо было посвятить себя кропотливому исследованию результатов сокращения оплаты доставки писем в Англии; накапливать пугающие цифры и вероятности до потери зрения, пытать разум, чтобы узнать, принесет ли сокращение во Франции прибавку или дефицит, и, наконец, чтобы не иметь возможности договориться ни о чем. Что! Не нашлось человека в здравом уме, чтобы сказать Палате (депутатов): нет необходимости ни в докладе посла, ни в примерах из Англии: нужно постепенно сокращать расходы на почтовую доставку до тех пор, пока доход не достигнет уровня расходов! [227] Куда подевался наш старый галльский рассудок?
Но, скажут, если налог, соответствующий себестоимости, будет выставлен на соль, табак, почтовые отправления, сахар, вино, мясо и т. д., потребление, несомненно, увеличится, улучшение будет огромным: но за счет чего тогда государство будет покрывать свои расходы? Сумма косвенных налогов составляет почти 600 миллионов: на чем вы хотите, чтобы государство собирало этот налог? Если налоговик ничего не заработает на почте, нужно будет увеличить налог на соль; если не повышать на соль, все нужно будет перенести на напитки; это перечисление никогда не закончится. Значит, выпуск по себестоимости продукции как со стороны государства, так и частной промышленности, невозможен.
Итак, замечу я в свою очередь, поддержка государством страдающих классов невозможна, так же, как невозможен закон против роскоши, как невозможен прогрессивный налог; и все ваши разглагольствования на тему налога — прокурорское сутяжничество. У вас даже нет надежды на то, что увеличение населения, разделяющего налоговое бремя, облегчит ношу для каждого; потому что с населением увеличивается нищета, а с нищетой увеличиваются дело и персонал государства.
Различные налоговые законы, поставленные на голосование Палатой депутатов в ходе сессии 1845–46 гг., являются примерами абсолютной неспособности власти, какой бы она ни была и что бы они ни делала, обеспечивать благосостояние людей. Поэтому единственно тем, что она является властью, то есть представителем божественного права и права собственности, органом силы, она необходимо бесплодна, и все ее действия отмечены фатальным разочарованием.
Ранее я упоминал реформу почтового тарифа, которая снижает цену доставки примерно на треть. Конечно, если речь идет только о причинах, мне незачем упрекать правительство в том, что оно допустило это полезное сокращение: тем менее я буду стремиться приуменьшить его заслуги критикой мелких деталей, которыми наполнена ежедневная пресса. Довольно дорогой налог снижается на 30 %; распределение стало более справедливым и регулярным: я вижу только
