Маркетизация и доверие
Начнем с вопроса о доверии. В традиционных обществах, куда не проникли современные рынки, торговые отношения основываются на взаимном доверии сторон. Я заключаю с вами сделку либо потому, что по опыту мне известно: я могу положиться на контрагента, либо потому, что знаю: если вы отступитесь от своего слова, то пострадает ваша репутация в общине. Это не самый надежный способ ведения хозяйства; у сторон имеется ограниченный набор средств принуждения к исполнению договора, что затрудняет развитие, предполагающее необходимость ведения дел с незнакомыми людьми, как это происходит в развитых экономиках. Появление рынка означает изменение ситуации. Люди получают возможность заключать сделки друг с другом (даже с теми, кого они не знают), исходя из веры в функционирование рынка. Исходя из веры в то, что конкурентный процесс приведет к исчезновению с рынка ненадежных, некомпетентных или не заслуживающих доверия акторов. Но даже если части из них удастся удержаться, существует эффективное контрактное право (или адекватные частные средства разрешения споров). Поэтому участники хозяйственной деятельности не испытывают необходимости ни в слепой вере, ни в знаниях о том, насколько честным или компетентным является человек, с которым они ведут торговлю. В большинстве случаев рост рынка сопровождается совершенствованием и усложнением контрактного права, заменяющего собой доверительные отношения между отдельными людьми. Контрактное право характеризуется точно прописанными условиями и определениями того, как следует поступать сторонам в случае несоблюдения условий договора, и четким пониманием возможностей использования закона для разрешения споров, возникающих между сторонами договора. Это является значительным шагом вперед по сравнению с соглашениями, основывавшимися только на доверии, и важным примером того, что разрушение рыночными силами типичных для традиционных обществ институтов становится импульсом к поступательному развитию.
Впрочем, не обошлось и без потерь. Контрактное право приносит с собой очень высокие трансакционные издержки, в основном связанные с институтами, необходимыми для его применения. Что еще более важно, в соответствии с предлагаемым К. Поланьи подходом замещение доверия контрактом способно привести к разрушению институтов, поддерживающих первое. Доверие уже не является необходимым; поэтому оно перестает культивироваться и утрачивает ценность; поддерживавшие его механизмы игнорируются. Люди все чаще обнаруживают, что они уже не могут доверять друг другу и должны во все большей степени полагаться на контракты. Прописанные в последних условия непрерывно усложняются, поскольку необходимо предусмотреть все новые и новые формы нечестных действий. Доверие подрывается даже в тех областях, которые в обычных условиях находились вне сферы рыночных отношений, что способствует введению в них рынка и аналогов контрактов. Это, в свою очередь, еще более ограничивает потребность в доверии.
Важным примером двойственности рассматриваемого нами процесса является усиливающаяся тенденция к увеличению количества судебных исков пациентов больниц, ответчиками по которым выступают их лечащие врачи. Еще несколько десятилетий назад пациенты значительно больше доверяли медикам и верили, что все их действия направлены на благо больных. В наши дни пациенты настроены более скептически. Как представляется, они полагают, что врачи не заслуживают доверия, если им не угрожают возможным судебным иском. Это ведет к увеличению затрат на медицинское обслуживание, так как практикующие врачи нуждаются в приобретении дорогих страховых полисов. Консультируя пациентов или предлагая им то или иное лечение, врачи вынуждены держать в уме не только медицинские вопросы, но и правовые последствия своих действий, что может повлиять на их профессиональные суждения. Одновременно усиливается стремление юристов к расширению диапазона правовых вопросов в медицинской практике, так как это способствует повышению значимости их роли, а также увеличению доходов. В США это приняло крайние формы: в этой экономически развитой стране рынок все глубже и глубже проникает в медицинскую практику, вытесняя отношения, в недавнем прошлом основывавшиеся исключительно на профессиональном кодексе. Ни одна из крайних позиций по этой проблеме не кажется привлекательной. Неприемлемы ни простое «Уж поверьте, ведь я ваш врач», ни ситуация, когда на каждом этапе лечения выдвигаются угрозы и выстраивается сложная система защиты против возможных судебных исков. Ни то ни другое не может служить релевантной основой для отношений между пациентом и врачом. Если чрезмерное доверие, на котором основывалась традиционная модель, законным образом поколеблено, удастся ли нам занять промежуточную позицию, уравновешивающую доверие и более сложные контрактные отношения, прежде чем мы полностью перейдем ко вторым? В мире, не испытывающем потребности в доверии и в его культивировании как ценности, достойным доверия образом ведут себя только простаки; умные люди держат курс по ветру контрактного права, выискивая возможности достичь преуспевания.
Множество важных примеров этого феномена можно найти и в современной финансовой системе. В частности, в национальных банковских системах Германии и Англии некогда доминировали сравнительно небольшие группы, поддерживавшие между собой типичные доверительные отношения, которые основывались на семейных и дружеских связях. Девиз Лондонской фондовой биржи звучит так: «Мои гарантии – это мое слово» (финансовый эквивалент «Уж поверьте, ведь я ваш врач»). Но эти механизмы весьма уязвимы с точки зрения злоупотреблений – мошенники, использующие механизмы доверия, не преминут воспользоваться отсутствием формальностей. К тому же их действие ограничено небольшими по численности элитами, куда очень сложно проникнуть, что затрудняет их рост. В своем исследовании изменений английской и немецкой финансовых систем в условиях начавшегося в 1980-х годах процесса либерализации глобальных рынков, Сюзанна Лутц отмечает, что эти, отчасти неформальные, сетевые системы, сформировавшиеся благодаря накоплению местных традиций, оказались под угрозой, так как перестали соответствовать массовым трансакциям между абсолютными незнакомцами, которые служили одной из важнейших составляющих финансовой глобализации. Им на смену пришел более прозрачный, основанный на правилах подход, позволивший абсолютно незнакомым друг с другом людям проводить финансовые сделки по всему миру. Это потребовало введения новых формальных правил заключения контрактов. На практике (так уж совпало) произошла американизация финансовых отношений: в США как относительно молодой стране, население которой формировалось из выходцев из самых разных частей мира, долгое время использовались финансовые механизмы, не зависевшие от их общего понимания представителями небольших групп. Отсюда и парадокс, заключающийся в том, что глобальная финансовая либерализация означала введение сложных новых правовых систем регулирования, заменивших собой неформальные договоренности.
