Во-вторых. Бумажные денежные знаки, электронные деньги, ценные бумаги, которые в современной экономике являются основными средствами обращения на рынке, в отличие от золота и серебра сами по себе не могут выступать в качестве товара, способного быть универсальным товаром. Их появление – прямое следствие бурного развития промышленного производства, которое стало настолько капиталоёмким, выпускает такое количество продукции, что золота и серебра просто не хватит для обслуживания рыночных обменов и сделок, всевозможных кредитных операций. Бумажные дензнаки, электронные деньги, ценные бумаги выполняют функцию денег лишь потому, что государственная власть заставляет их признать таковыми и выступает гарантом, который незримо присутствует при любых сделках, связанных с этими деньгами. Иначе говоря, эти виды денег способны выполнять свою функцию универсального товара благодаря государственной власти и тем действеннее, чем такая власть сильнее. Но это противоречит идеологическим целям либерализма в отношении государства; согласно либерализму влияние государства на рыночные отношения должно ослабевать и в идеале исчезнуть. А именно либерализм идеологически обосновывает полное подчинение экономики политике денежно-кредитного регулирования.
Поэтому денежно-кредитная политика, действенность которой прямо зависит от создания таких условий, чтобы на рынке всё приобрело свою реальную стоимость при минимальном вмешательстве извне, в том числе со стороны государства, подрывает способность бумажных и электронных денег, ценных бумаг выполнять свои функции в обслуживании рыночных отношений. При денежно-кредитной политике, логически доведённой до своего идеала, такие дензнаки выступают в качестве денег постольку, поскольку обеспечены золотым запасом, необходимым для обмена их на золото в любой момент, когда этого потребует обладатель денежных знаков в том или ином их виде. То есть, денежно-кредитная политика, являясь следствием требований к экономической политике со стороны коммерческого интереса, по своей сути стремится вернуть экономику каждой страны и мировую экономику в целом до такого уровня, когда можно будет восстановить роль золотых денег в качестве единственного платёжного средства. К примеру, в нынешней России этого можно достичь единственным путём, а именно многократным сокращением уровня промышленного производства, – что и происходит на самом деле. Денежно-кредитная политика, превращаясь в мировую денежно-кредитную политику, как это вновь происходит на наших глазах в современном мире, в конечном итоге позволяет сохраниться каким-то производственным мощностям в нескольких самых развитых странах и только, в то время как остальные страны должны оказаться в положении сырьевых колоний и полуколоний. Говоря иначе, она неизбежно обращает ход истории вспять и вынуждает мировой рынок вернуться к состоянию, в каком он пребывал до отмены золотого стандарта, а именно, до начала 30-х годов двадцатого столетия.
В-третьих. Денежно-кредитная политика, которая обосновывается теоретической концепцией непрерывного уменьшения вмешательства правительства в рыночные отношения, при логическом развитии неотвратимо ведёт к тому, что рыночные отношения выходят из-под всякого контроля исполнительной власти. Тогда стихия спекулятивно-коммерческого интереса превращается в самодовлеющую силу, которая подрывает сами политические основания, на которых денежно-кредитная политика только и может осуществляться.
Что имеется в виду?
Денежно-кредитная политика неизбежно приходит в столкновение с интересами экономических монополий, которые способны создавать свои собственные внутренние системы товарно-денежных отношений. В этих внутренних системах товарно-денежных отношений роль денег при товарообмене может быть сведена к минимуму и товар может обмениваться на товар по иной, не рыночной стоимости, так как цена обращающегося внутри монополий товара подлаживается под их сложные интересы организации максимального влияния на экономику. То есть, монополии создают мощные препятствия стихии рынка. Если прибегнуть к образным сравнениям, монополии выступают несокрушимыми волнорезами, о которые разбивается стихия спекулятивно-коммерческого интереса и коммерческого капитализма. Когда политическая власть превращается в диктатуру коммерческого интереса, в диктатуру идеологического либерализма, она получает возможность разрушать экономические монополии ради осуществления денежно-кредитной политики, ради создания условий для наибольшего сиюминутного роста коммерческих капиталов.
Однако, разрушив, раздробив монополии, которые объединяют регионы страны в единое целое, правительство при рыночных отношениях теряет моральное право выступать с позиции общегосударственных интересов и политические способности сохранить свою последнюю монополию, монополию на печатание денег, – а ведь монополия на печатание денег и только она является главным условием осуществления денежно-кредитной политики. Чтобы избежать хаоса, регионы в таких обстоятельствах вынуждены создавать собственные денежные единицы и устанавливать собственные, региональные монополии на печатание ценных бумаг; после чего страна неизбежно политически распадётся, и образуются несколько новых стран. Если они, эти новые страны, начнут воплощать в жизнь собственную денежно-кредитную политику, как обслуживающую внутренний коммерческий капитализм, то в конечном итоге это приведёт их к дроблению на меньшие политические организмы. Процесс дробления может продолжаться до полного распада политической власти, до её исчезновения, до возвращения людей к временам варварства, когда субъектами осуществления денежно-кредитного регулирования окажутся те дельцы, у кого накопятся золото и иные драгоценности. Но при таком развитии событий олигархические кланы, которые имели капиталы в ценных бумагах, потеряют эти капиталы, и их экономическая и политическая власть исчезнет. Иначе говоря, они, как главные выразители коммерческого интереса в политике, как главные заказчики денежно-кредитной политики, требующие её проведения ради получения наибольшей сиюминутной прибыли, тем самым в долгосрочной перспективе роют могилу собственному капиталистическому и политическому могуществу.
Либералы, которые требуют, чтобы государство превратилось лишь в ночного сторожа при владельцах частной собственности и при рыночных отношениях, и одновременно поют дифирамбы денежно-кредитной политике, тем самым в действительности призывают к разрушению современной экономики, к разложению государственных политических учреждений и к историческому регрессу цивилизации и человечества. И любое господство коммерческого интереса, используя либерализм для обоснования своего права на политическую власть, неизбежно, неотвратимо расшатывает основания, на которых держится рыночная экономика, провоцируя политическую неустойчивость как внутри стран, где такое господство установилось, так и в мировых межгосударственных отношениях.
